Анастасия Перфильева - Далеко ли до Сайгатки?

Накануне вечером коза подозрительно покорно позволила себя выдоить, а среди ночи в сарае что-то загрохотало, и на рассвете Сергей Никанорович обнаружил, что коза выломала дверь и ушла. Он охнул, выдернул из ограды хворостину и побежал в лес.

Вадим проснулся утром от холода. Дверь на террасу была открыта настежь. Чужая курица клевала на печке кашу из сковородки. Над дедушкиным письменным столом на карте полезных ископаемых СССР сидела залетевшая из сада бабочка.

Вадим встал, выпустил её, потом надел дождевик, новые дедушкины калоши и отправился на поиски.

…Сначала Варя и Наташа часто останавливались, потому что мальчишка, теряя с ног калоши, шёл очень медленно. Но вот он скинул их, взял в руки и побежал. Девочки за ним. Наконец он запыхался и остановился.

— Сначала прямо, потом направо, потом налево… — пробормотал он, щурясь на деревья.

— Потом опять прямо! — крикнула Варя, прячась за кустом.

За ёлками кто-то кашлянул и мелькнула коричневая тень.

— Дедушка! — закричал Вадим. — Дедушка, нашёл?

— Душу вынула, — ответил маленький, худенький старичок с белой бородкой, раздвигая ветки. — Душу она из меня, проклятая, вынула!

Он держал за ошейник и тащил за собой упиравшуюся козу. Коза трясла бородой и ворочала глазами. Старичок хлестнул её хворостиной, она сделала скачок и вдруг побежала.

— Послушайте, — сказала Варя, появляясь из-за кустов, — давайте я её поведу?

— Пожалуйста! — обрадовался старичок. — Она мне все суставы вывернула!

— Это не вы потеряли? — спросила Наташа, снимая с ветки клетчатый носовой платок.

— Я, конечно, я. Ах она вредная!.. — Старичок сложил платок и начал им обмахиваться, как веером. — Куда? Куда?

Коза, увидев Варю, сделала новый скачок и галопом понеслась в чащу. Но Варя ловко накинула на неё одеяло, и коза забарахталась под ним.

— Прекрасно! — одобрил старичок. — А теперь, уважаемые, разрешите пригласить вас к нам выкушать молочка.

— Куда к вам?

— К нам домой, разумеется. Вадим, показывай дорогу. Позвольте узнать ваши имена?

— Меня зовут Варвара, — сказала Варя. — А её Наташа. Что же, мы согласны.

Порядок обратного шествия был такой: впереди шла коза, покрытая, как попоной, сложенным одеялом, за ней — торжествующая Варя; рядом ковылял Вадим, прижимая к груди калоши. Последними шли Сергей Никанорович с Наташей. Они очень весело о чём-то разговаривали.

— Так, значит, вы будете жить на даче Ольги Васильевны и Бориса Матвеевича? — спросил Сергей Никанорович, ставя на стол под липой глиняный кувшин с молоком. — А он по-прежнему в экспедиции?

— По-прежнему, — сказала Наташа. — Только теперь в Сайгатке.

Сергей Никанорович тоже сел на скамейку. Утреннее солнце лежало на посыпанной песком дорожке. По чисто вымытому столу бегали светлые пятна.

— Так, так. Ну, а сама Ольга Васильевна, надеюсь, в добром здоровье?

— В добром. Она была в городе, потом рассердилась на Варьку и куда-то уехала.

Наташа поболтала ногами и согнала с кувшина жёлтую осу.

— Замечательный человек ваша бабушка Ольга Васильевна! Мне довелось познакомиться с ней ещё в восемнадцатом году на Каме. И вы обе, следовательно, приходитесь ей внучатыми племянницами?

— Ага. Племянными внучатницами! — И Наташа закатилась таким смехом, что коза, обнюхивавшая рядом траву, сердито обернулась. — Наша мама — бабушкина племянница.

Сергей Никанорович посмеялся тоже, потом тщательно размешал ложкой сливки и разлил молоко в четыре блестящих стакана. В каждом из них тотчас отразилось и поплыло маленькое солнце. Потом он нарезал целую гору душистого чёрного хлеба и крикнул в сторону дома:

— Вадимка, довольно совещаться. Веди гостью завтракать!

Вадим показался в окне. Волосы его были растрёпаны, щёки горели, очки съехали на нос.

— Дедушка, — сказал он прерывающимся голосом. — Первое: сегодня мне не придётся идти за щавелём, я буду очень занят. Второе: наш котёнок нашёлся, он поселился у них на чердаке. Третье: с завтрашнего дня…

— Та-та-та! — замахал Сергей Никанорович руками. — С каких это пор ты стал так разговаривать? «Первое, второе…» Насчёт щавеля, это мы ещё посмотрим. А сейчас — прошу к столу!

В то же самое воскресное утро, пока Варя с Наташей, забыв о Марье Николаевне, попивали у своих новых знакомых козье молоко, с поезда у разъезда Овражки сошла молодая женщина. Она была в коричневой кожаной куртке, через плечо крест-накрест висели полевая сумка и фотоаппарат. Шапку она держала в руках, а вьющиеся, небрежно сколотые волосы то и дело падали ей на плечи. Дойдя по тропинке до дороги, ведущей к дачному посёлку, женщина сказала вслух: «Как будто сюда» — и пошла быстрее.