Анастасия Перфильева - Далеко ли до Сайгатки?

Старый охотник ступил на крыльцо клуба, неторопливо сбил шапкой снег с высоких сапог.

Вдруг повернулся к Варе. Расстегнув тулуп, достал из-под него маленький, завёрнутый в чистую тряпицу свёрток и, поклонившись, протянул его девочке.

— Внучке гостинец обещанный, — сказал внятно. — Расти большой да умной. Для тебя и делано! Теперь к хозяевам веди, молодка…

Ахнув, Варя приняла свёрток. Положила на край саней. Осторожно развернула тряпицу и вынула совершенно новый маленький складной, с резной рукояткой, блестящий ножик. Сбоку на рукоятке по гладкой костяной поверхности было чётко написано:

«Внучке от Сокола. 1941».

— Ой, Козлик, смотри, мне дедушка чего подарил!

Варя, размахивая ножиком, как дикарь, плясала вокруг саней. Платок свалился ей на плечи, скользнул на снег. Андрей поднял его, набросил на девочку.

— Стой, не вертись… Ух, мировой! Дай раскрою.

Варя вдруг задумалась.

Потом, точно решившись, тряхнула головой и полезла в карман.

— Знаешь, что я хочу тебе сказать? — начала радостно, глядя на своего товарища. — Я уже давно хотела. А теперь — вот!

Она вытащила из кармана свой старый, в потёртом кожаном чехле любимый ножик, который семь месяцев назад вернулся вместе с ней из Москвы в Сайгатку. Он был аккуратно застёгнут на плетёную пряжку.

— Вот. Я знаю, бабушка не рассердится! Пускай этот теперь будет у тебя. Насовсем. Я его тебе дарю, понимаешь?

— Понимаю. Беречь буду. — Андрей благодарно смотрел на девочку, принимая подарок.

— А сейчас давай с тобой один только разочек на ледянке с горы съедем. Мы сегодня, пока вас не было, ох и здорово катались! Один разочек, ещё успеем!

— А ну, быстро…

Они взялись за руки и побежали к огородам.

— Андрей! Варва-ара! Ждём вас!

— Мы идё-ом!..

Они тихо поднимались по укатанному снежному склону.

Над головой по-прежнему блестели и перемигивались звёзды. Луна светила вовсю.

— Да, Козлик, хорошо?

— Хорошо.

Скамейка вдруг вырвалась из его рук и тёмной птицей метнулась вниз.

— Эй, кто там есть, с дороги-и!

Но дорога была пуста, они стояли одни под раскинувшимся небом.

— Слышь-ка, опять зовут.

— Погоди…

Варя прислушалась. Как тогда, на крыше, в чёрном небе нарастал ровный спокойный гул.

— Опять самолёт… Может, на Москву?

— На Москву…

Варя подняла голову. Высоко вверху мигнула и погасла яркая точка.

— Звезда покатилась. Или показалось мне?

— Померещилось, они осенью больше падают. — Андрей поправил на ней съехавший платок. — А чего бы загадала, если правда — звезда?

— Чего?

Варя сдвинула брови, подумала:

— Первое: чтобы война скорей кончилась. Ну, чтобы победили мы! А потом… а потом — весело чтобы всем было.

— Мы всё одно и так победим. Поют, слышь-ка!

— Да… Спирька на баяне играет.

В ярко освещенных окнах клуба мелькали чьи-то тени.

Три голоса вырвались навстречу: прозрачный и звонкий — Наташин, глуховатый — Катин, звучный, уверенный — Бориса Матвеевича. И, перекрывая их, сильно и свободно запела Маша:

Это была та самая песня, которую она пела летом в поле, на дальних шурфах.

— Да, Козлик, хорошо?

— Хорошо, Варя.

— Бежим?

— Бежим.

— Вперёд?

— Вперёд.

— А ты знаешь, что впереди?

— Я — знаю.

— А я…

Варя протянула ему руку. Она знала тоже. Впереди было много трудного, больше — светлого и радостного.

Впереди была новая, большая жизнь.