Тамара Чинарева - Портфель чемпиона

Рома открыл дверь и ошарашенно застыл на пороге. На площадке стояла Оляпкина. Она пригладила взъерошенные волосы и сказала:

— С днем рожденья…

— Спасибо… — растерянно ответил Рома, отодвинулся к вешалке, почти завернулся в старое отцовское пальто.

Его еще никогда никто из одноклассников не приходил поздравлять с днем рождения. То ли потому, что день рожденья у него летом, а может, потому, что до сих пор нет в классе настоящего друга.

— Я тебе подарок принесла! — нисколько не смущаясь сказала Оляпкина и шагнула в коридор.

Услышав, что Рома с кем-то разговаривает, выглянула бабушка из кухни.

— Как хорошо! — сказала она, увидев Катю. — К Ромочке парнишка пришел! Вот и поиграете, а то день рождения, а он скучает…

— Я не парнишка, я — Катя… — обиделась Оляпкина. — Мы в одном классе учимся.

Бабушка смутилась. Она подозрительно оглядела синие брюки, взъерошенную стрижку и пожала плечами:

— Правда, девочка… Это я сослепу не разглядела. Ромашок, что ты стоишь? Встречай гостью!

И бабушка ушла. Рома не знал, как встречать Оляпкину. Он вцепился в рукав ее куртки и потянул:

— Раздевайся… Проходи.

— Что ты дергаешь? — сказала Катя. — Там же подарок…

— Щенок… — зажмурил глаза Рома.

— Нет, не угадал… — покачала головой Оляпкина. — Это Шуша.

Из-под куртки высунулась острая мордочка.

— Котенок… — неуверенно сказал Рома.

— Я же говорю, Шуша… Какой это котенок! Ни с кошкой ни с собакой ничего общего нет.

— Первый раз вижу такого зверя — Шушу.

— Это зовут ее Шуша, а на самом деле это морская свинка. Смотри, какая хорошенькая!

Оляпкина посадила зверька на ладонь и протянула Роме.

Он спрятал руки за спину. Ему не очень-то хотелось брать непонятного зверя в руки. Вдруг он кусается? Но и перед Оляпкиной не хотелось показаться трусом. Рома зажмурил глаза и подставил ладонь. Мохнатый зверек ухватился за руку тоненькими лапками. Рома почувствовал, как под черной шерсткой испуганно бьется маленькое сердце.

— Шу-у-ша… — ласково прошептал Рома и погладил черную спинку. Вздрогнули маленькие уши. Зверек боялся в тысячу раз больше Ромы.

— Понравилась? — спросила Оляпкина. Рома кивнул.

— Она гораздо лучше кошки и ничуть не хуже собаки… — уверила Оляпкина. — Умная… Она к тебе когда привыкнет, будет из школы встречать. У нее голос, знаешь, какой веселый, как будто она смеется.

— А ей клетку надо?

— Зачем ей клетку? Она ведь не тигр. Пока маленькая, будет жить в коробке, а подрастет — в комнате, как член семьи. Давай ее пока на пол пустим, а потом поймаем…

Оляпкина не дождавшись согласия именинника, опустила свинку на коврик. Черный толстенький комочек вытянулся. Передние лапки насколько можно убежали от задних. Задергался черный нос, принюхиваясь к вкусным запахам в кухне. После этого свинка сделала резкое движение в сторону полки с обувью и исчезла среди туфель и ботинок.

Рома испуганно взглянул на Катю, но она была невозмутима.

— Не бойся, мы ее потом поймаем…

Рому успокоил уверенный голос Оляпкиной, и он пригласил ее в свою комнату.

Катя ничуть не смущалась. Она прошла вдоль книжных полок, полистала книжку про обезьян. Дунула в глиняный свисток, оставленный дедом, и вдруг восхищенно остановилась перед тортом.

— Вот это торт… — зачарованно сказала она и пересчитала свечки. Ни разу в жизни не ела торта со свечками…

Рома выдвинул ящик стола, достал пластмассовый нож для разрезания бумаги и вонзил в середину торта.

— Ой! — заверещала Оляпкина. — Неужели мы его попробуем?

— Конечно, попробуем! — независимо ответил Рома. — Он ведь не для красоты!

Он кромсал воздушное тесто, облизывал с пальцев розовый крем и вспоминал сказанные утром слова: «Ну, а торт, уж вечером, с гостями…»

Он отрезал Оляпкиной огромный кусок — четверть торта. Он торжественно плюхнул его на лист, вырванный из старой тетради. Оляпкина, уставясь на торт, не знала, с какой стороны взяться.

— Ты, главное, не стесняйся… — подбодрил ее Рома и положил себе огромный кусок.

Дедушка принес из магазина минеральную воду и бабушка шепотом сообщила ему на кухне потрясающую новость: «К внуку пришла барышня!» Это так ошарашило дедушку, что он не решился выйти из кухни, поплотнее прикрыл дверь и принялся чистить лук.

— Как вкусно… — ахала Оляпкина, доедая крошки.