Б. Травен - Поход в Страну Каоба

На этом привале, как, впрочем, и на большинстве других, не было нужды баррикадировать тропу — за лагерем текла река. Даже если бы мост не успел обвалиться, ни одно животное не решилось бы ночью пуститься в обратный путь — переправиться через реку было слишком трудно. Лагерь разбивали обычно у самой реки, чтобы не ходить далеко за водой.

Собрать утром разбредшихся мулов и лошадей было тяжелой работой. Справиться с ней быстро могли только самые опытные погонщики, у которых появилось своего рода чутье, помогавшее им находить животных в джунглях даже в темноте.

Мулы-ветераны сами возвращались в лагерь еще до рассвета: они знали, что там их ждет маис. Маис давали лишь раз в день, а для лошадей и мулов маис то же самое, что жаркое для человека. Мул, который утром не возвратится вовремя, выйдет в путь с пустым брюхом.

Дорога не всегда идет по густым зарослям, порой попадаются участки, где деревья и кусты растут на некотором расстоянии друг от друга. Поэтому нередко случается, что ночью мулы покидают тропу и углубляются в джунгли на несколько километров. Утром на их поиски уходит так много времени, что погонщики часто не успевают позавтракать перед выходом, и они впервые едят уже вечером, когда попадают на место новой ночевки.

Зябко поеживаясь и кутаясь с головой в одеяла, кабальеро выползали из-под своей крыши. Ранним утром в джунглях всегда бывает дьявольски холодно. Именно потому, что человек приспособился к тропической жаре, он оказывается особенно чувствительным к утренней прохладе.

Кабальеро, боясь растратить тепло, накопленное во время сна, скрючившись, ползком добирались до пылающего костра.

Кофе был уже готов. Грея руки о горячие эмалированные кружки и причмокивая от удовольствия, глотали они горячий кофе.

Когда кабальеро выпивали кофе, появлялись их слуги с плошками, наполненными свежей водой. Индейцы лили воду своим хозяевам на руки. Кабальеро ополаскивали руки, протирали глаза и отряхивались. Затем они вытирали руки тем самым полотенцем, которым ночью обматывали голову, боясь, что насекомые заползут им во время сна в уши или за шиворот.

Потом слуги еще раз приносили воду, и кабальеро долго и тщательно полоскали рот.

Тем временем в лагере уже раздавались громкие команды, а индейцы, прислуживающие кабальеро, готовили для них у костра завтрак: жарили рис, грели бобы, варили свежий кофе, открывали коробки с сардинами и доставали из льняных мешков раскрошившиеся тотопостлес.

Караван собирался в путь.

Погонщики извергали проклятия, потому что мулы не желали спокойно стоять на месте и ждать, покуда их навьючат. Один мул вдруг вырвался и убежал, другой, уже навьюченный, свалился на землю, пытаясь сбросить вьюк, третий, не желая больше ждать, сам отправился в путь. То обрывался ремень, то веревка, и вьюки сползали; погонщик орал что есть мочи на подручного, без конца обзывая его мерзавцем за то, что мальчишка подал ему не тот ремень.

Право, не надо быть опытным путешественником и знатоком джунглей, чтобы понять, что, когда караван готовится тронуться в путь, ягуар не подойдет к лагерю ближе чем на пять километров, даже если там будет лежать только что заколотая антилопа.

Селсо, Андреу и их товарищи складывали свои вещи.

Разворошив погасший костер, Паулино вытаскивал из него обуглившиеся сосновые поленья и засовывал эти головешки в свою сетку.

Индейцы торопливо допивали последние глотки кофе из жестяных кофейников. Кофейники эти они, как обычно, привязали затем сверху к сетке.

Вдруг раздался крик дона Габриэля:

— Эль Камарон, куда же ты запропастился, ленивая, свинья? Ты что не откликаешься? Иди-ка сюда, да поживей!

Андреу замер от испуга. Он поглядел на Селсо, который преспокойно сидел, взбалтывая кофе в кофейнике и бормоча какие-то ругательства. Было еще темно, но рассвет стремительно приближался. Вокруг все окрасилось в серо-голубые тона.

Андреу мог уже разглядеть лицо Селсо. Равнодушие товарища удивило его.

Селсо заметил, что Андреу пристально смотрит на него.

— Эй, возчик, чего вылупил на меня глаза? — спросил он сердито. — Видно, с утра пораньше придется дать тебе в зубы. У меня как раз подходящее настроение — сам себя готов задушить!

— Я здесь, хозяин, — донесся голос Эль Камарона из зарослей. — Иду, иду! Что прикажете?

— Хорошо! — крикнул в ответ дон Габриэль. — Поехали. Будешь, как обычно, замыкать колонну. Да не забудь пересчитать, все ли на месте.