Вера Новицкая: Галя

— Интересно все-таки, кто телеграфирует? В чем дело? Вдруг что-нибудь очень срочное и нужно сию же минуту ответить или распорядиться? Не вскрыть ли? Прошлый раз, когда телеграфировала Леля о своем приезде, я не вскрыла — и получила за это от Марьи Петровны хорошую нахлобучку. Распечатаешь, да невпопад, опять выбранят… Пожалуй, все-таки лучше прочесть. Коли там секрет какой или почему-либо неудачно поспешу да людей рассержу — ну, извинюсь. Да какие там в телеграммах секреты? Ну, была не была!..

Поперечная зак лейка разорвалась под тонким пальчиком, и большие черные глаза с интересом устремились на развернутую бумагу. Вдруг они радостно засветились. Горячий румянец возбуждения залил смуглые щечки, и губы, помимо воли, расплылись в счастливую улыбку, обнаружив ряд молочно-белых, миндалевидных зубов. «Еду к вам на несколько дней. Михаил Таларов» — эти строки и озарили радостью молодое заалевшее личико.

— Дядя Миша едет! Господи, какое счастье! Миленький, родненький, дорогой, славный мой дядя Миша! — громко воскликнула девушка.

Она бессознательно прижимала к груди грязно-белый листок бумаги.

— Хорошо, что я вскрыла! Если даже бранить будут, пускай, теперь все пустяки! Я ни слушать, ни к сердцу принимать не стану. Дядечка, миленький! — снова, чуть не прыгая, громко, на всю комнату произнесла девушка.

Через секунду она принялась рассуждать вслух:

— Да, приедет, все это прекрасно, но когда?… Не пишет… Ничего не сказано… Значит, выехал, уже в дороге, и сегодня ночным… — От радости она не договорила своей мысли. — В таком случае надо сию же минуту приготовить ему комнату, ту, кожаную, которую он так любит. Бегом! Бежим, Османушка, живенько!

Нечего потягиваться, поднимайся! Дядя Миша едет, понимаешь? Дядя Миша! Ах ты дурень, ровно ничего не смыслишь. Не притворяйся, пожалуйста, и головой из стороны в сторону не верти; хоть вообще-то ты у меня, кажется, все решительно понимаешь, но на сей раз ни-ни, ничегошеньки не соображаешь. Ну, бегом!

И девушка в сопровождении своего верного адъютанта, перепрыгивая через две-три ступеньки, не боясь нарушить ничьего покоя в пустом доме, с шумом и грохотом понеслась вниз по лестнице.

Через какой-нибудь час «кожаная» комната, бывший кабинет покойного Таларова, хозяина дома и старшего брата ожидаемого ныне гостя, оказалась неузнаваемой. Каждая вещь переставлялась по нескольку раз, пока не попадала на то именно место, на котором, как помнилось девушке, она стояла в те далекие блаженные времена, когда «дядя Миша» был не гостем, а постоянным, непременным членом этого дома.

— Теперь живенько притащить из столовой качалку и поставить вот сюда, в этот угол. В ней дядя Миша всегда читает, а после обеда и ужина курит. Пожалуй, Марья Петровна наворчит, сердиться будет?… — берет девушку минутное раздумье. — Ну и пусть ворчит: раз дяде Мише нужно, значит, нужно.

Через минуту она уже поставила качалку.

— Так, сюда ее! Как уютно стало! Что бы еще?… Ах ты Господи, вот безголовая! Ведь так забыть! Ну, совсем из памяти вон: а часы-то с кукушкой, его любимые! Нету в стенке гвоздя? И не надо, сейчас вобью!

Ожесточенный стук молотка тотчас же огласил весь дом. Крюк упорно не желал влезать, куда ему полагалось, но наконец убедившись, вероятно, что с этой маленькой, но настойчивой ручкой долго не поспоришь, счел за лучшее покориться. Со всеми предосторожностями часы были сняты с занимаемого ими прежде в маленькой гостиной места и водворены на новоселье. Еще через минуту в комнате раздалось несчетное число кукований.

— А я таки в целости довезла свой огонек, хоть ветер предательски этак и дул, но я свою свечку уберегла! Мамина та сразу — хлоп! — и потухла, Леля свою благоразумно в церкви еще потушила, а моя — вот она! Теперь лампадки зажигать. Ба-а! Это что за столпотворение?

Все это, оглянувшись, проговорила вбежавшая в комнату среднего роста толстенькая блондиночка. В шляпе, с зажженной восковой свечкой в руке, она, как была, остановилась у дверей «кожаной» комнаты, вопросительным жестом указывая на целую компанию кресел, столиков и стульев, изгнанных оттуда за ненадобностью и теперь беспорядочно загромождавших вход в нее.

— Что это, Галя? Что за возня, что за разгром такой? — почти одновременно с возгласом девушки раздался раздраженный, недовольный голос полной пожилой шатенки, в сопровождении худенькой, но очень похожей на нее девушки, следом за толстушкой вошедшей в комнату.