Константин Сергиенко - Дом на горе

— А Бетховен? — спросила Юля.

— Что Бетховен? Бетховен тогда был слишком юн. Он обожал Моцарта, но писал уже совсем другую музыку. Кстати, Моцарту довелось слушать игру молодого Бетховена. Боюсь, она не слишком пришлась ему по душе. Бетховен, по тогдашним понятиям, играл грубовато. Хотя импровизации Бетховена Моцарту понравились.

— Кто такой барон ван Свитен? — спросила Юля. Она явно старалась выглядеть вдумчивой собеседницей.

— Венский аристократ. Опекал Моцарта. Сам пописывал музыку.

Опять барон, подумал я. Все вы бароны. Хорошо хоть Маша молчит. Меня терзали муки ревности. Самые настоящие. Никогда не думал, что это так противно. Прав, прав Ларошфуко. И никто за это не пожалеет.

Но ревновал не только один я. Маялся и доцент Паша. Он боялся, что обожаемый всеми преподаватель очарует мимоходом и Юлю. Паша решил ввязаться в разговор. Вмешательство его выглядело довольно жалким.

— Меня персонально пригласили на симпозиум в Москву, — заявил он.

— Какой симпозиум? — полюбопытствовал Атаров.

— По проблемам современной лазерной техники.

— О, это очень интересно! — вежливо сказал Атаров.

— Персонально? — насмешливо спросила Юля.

Доцент смешался.

— Можно, э-э… я помогу?

— Мы уже кончаем, — сказала Юля.

— М-да… — крякнул Паша.

— Митя! — вдруг крикнула Юля. — Где Митя?

— Тут. — Я сунул голову в дверь.

— Митя, открой две банки горошка. Они в холодильнике. Только бери большие.

Я занялся горошком. Атаров взглянул на меня.

— А, здравствуйте, я вас узнал.

— Что? — сказал я испуганно.

Меня спас Роман. Он появился на кухне, упер трубу в бок, как горнист, и продекламировал:

— Что это? — подозрительно спросила Юля.

— Моя новая поэма! — сказал Роман и гордо удалился.

— Мой брат оригинал, — заметила Юля.

Я поспешно открыл банки и выскользнул из кухни. Меня поджидал Роман.

— Пойдем. Не хотел тебе говорить, но я готовлю сюрприз. Ладно, тебе как другу. Главное, в клумбу не лезь.

— Не понял?

— Не лезь, говорю, в клумбу. А то начнешь рвать цветочки. Вчера ведь рвал? Я все видел!

— Люблю пионы.

— Люби на здоровье. Но сегодня забудь, а то взорвешься.

— Что ты мелешь?

Роман самодовольно усмехнулся.

— Фейерверк по системе Циглера. Все приготовил как надо. Старые рецепты надежнее современных. Сегодня вечером я дам фейерверк.

— Но при чем здесь клумба?

— Фонтан из клумбы, по Циглеру. Очень красиво. Ну-ка посмотри. Заметно?

Я обошел клумбу.

— Кажется, нет.

— В купальную ночь устраивали фейерверки. Мы возродим традицию.

— А что ты там заложил?

— Домашняя пиротехника, большой бенгальский огонь. Мы посрамим вайделотов, как янки при дворе короля Артура посрамил старого колдуна Мерлина.

Жарили на костре баранью ногу. Хозяйством заправлял Николай Гаврилович. Лидия Васильевна расхаживала со скептической улыбкой. Я заметил, что обо всем она говорит с иронией. Пробовал вступить с ней в беседу Паша.

— В этом году будет фестиваль?

— Ожидается.

— А вы поедете?

— Это уж как получится.

— Завидую я вам, свободным художникам, — Паша вздохнул.

— Свободных художников не бывает. — Лидия Васильевна беспрестанно курила. — Уж вам это пора знать, Паша.

— Ну как же… — Доцент наморщил лоб.

— Павел Петрович, помогите вынести стулья! — крикнула Юля.

Доцент поплелся в дом.

— Ну что, надоел? — спросила Юля. Лидия Васильевна пожала плечами.

— И ты, Митя, помоги.

На газоне перед клумбой расставили стулья. Нашелся один пюпитр, вместо других приладили плетеные кресла. Музыканты открыли футляры. Блеснув гибкими телами, на свет явились скрипки, виолончель и альт. Атаров обратился к крохотному виолончелисту:

— Яков Натанович, мы все поклонники вашего мастерства, давно мечтали познакомиться с вами. Если помните, мы даже приглашали выступить вас в училище, но вы не смогли приехать.

— Конкурс, — буркнул, нещадно картавя, маленький виолончелист.

— Мы знаем, что вы получили первую премию.

— Вторую, вторую, — раздраженно сказал виолончелист.

— Среди нас, разумеется, нет таких, которые могли бы подыграть вам достойно. Это Михаил Белкин, преподаватель училища. Это Маша Оленева, наша надежда. Самое слабое место я. Мы прихватили инструменты ил всякий случай, но никак не думали, что приедете вы, маэстро.

— Что сможем играть? — спросил маэстро нетерпеливо.