Мони Нильсон - Цацики и любовь

— Нет, мы просто поспорили, — пропищал Цацики, обливаясь потом. — Стоффе сказал, что мне слабо, а я сказал, что не слабо и что я это сделаю, хотя на самом деле мне этого совсем не хочется. Но у меня нет выбора.

— А ты не слишком маленький?

— Да, слишком маленький, но тут ничего не поделаешь.

Уголком глаза он видел, что мальчишки наблюдают за ним и хохочут. Пер Хаммар уронил голову на стол и закрылся руками. Закке и Алекс согнулись от смеха.

— На сколько вы поспорили? — спросила девица.

— На пятьдесят крон, — прошептал Цацики. — Если хочешь, я отдам их тебе.

— Нет, мне нужны яблоки, — решительно заявила она.

— Ты можешь получить и то, и другое. И деньги, и яблоки, — пообещал Цацики.

— Ладно, жди меня на улице, — улыбнулась девица. — Сейчас мы покажем этим идиотам.

— Ага, — ответил Цацики и вышел из столовой. Поднос он забыл на столе.

— Что она сказала? Не разрешила?

Парни столпились вокруг Цацики.

— Разрешила, она… она сейчас придет, — заикаясь, ответил Цацики. — Мне только надо нарвать немного яблок. И всё.

— Расслабься, — Закке дружески похлопал Цацики по спине.

Цацики посмотрел на часы. Скоро будет звонок на урок. О, хоть бы она не успела. Но к сожалению, девица появилась до звонка. Они с подружкой закурили, хотя курить у школы запрещалось.

— О’кей, — сказала девица и подошла к Цацики.

Цацики не знал, что ему делать. Лучше бы он потерял сознание или умер. Медленно-медленно он поднял руку. Казалось, что рука весит килограмм пятьсот, не меньше.

На ощупь грудь ничего особенного из себя не представляла. Твердая и мягкая одновременно, главным образом ощущение было такое, будто он просто потрогал майку.

— Цацики! Что ты делаешь?

Это был директор. Он шел в столовую и всё видел.

Мальчишки взвыли от хохота.

Цацики не мог выдавить ни слова. Как ему быть? Можно ли убрать руку, или он должен сделать что-то еще?

— Всё в порядке, — сказала девица, выпустив дым. — Цацики — мой парень. Он, конечно, маленький, но уж очень симпатичный!

— О боже, — простонал директор.

Цацики воспользовался моментом и опустил руку. Ноги подкашивались.

— Можно я пойду? — спросил он.

— Конечно, — сказала девица. — А где мои яблочки?

— Вот, пожалуйста, — Цацики достал яблоки из кармана куртки.

— Спасибо, — улыбнулась девица и поцеловала его.

— О боже, — снова повторил директор. — А вам, — обратился он к девице, — не мешало бы думать головой. И нечего курить на глазах у малышей.

— Малыши. Конечно-конечно, — съязвила девица.

Директор покачал головой и пошел дальше. Цацики не знал, что он должен испытывать — стыд или, наоборот, гордость.

— Гони полтинник, — напомнил он Стоффе.

— Ну ты даешь, — восхищенно промямлил Стоффе и протянул ему помятую купюру.

— Кру-уто, — сказал Закке и снова похлопал его по спине. — Ну что, на гандбол-то сегодня придешь?

— Ни за что! — ответил Цацики.

Йоран сменил работу. Сперва Цацики огорчился, что у них дома больше не будет настоящего военного, но Йоран успокоил его, сказал, что он остался военным, только на гражданской службе. Так и денег платят больше, и график удобнее.

— У пап должен быть удобный график, чтобы они могли проводить время со своими детьми.

Цацики точно не знал, кого он имеет в виду — его или Рецину.

— Форма тебе идет больше, чем пиджак, — сказал он.

Теперь Йоран работал в Управлении материально-технического обеспечения вооруженных сил. Он занимался кораблями, главным образом военными катерами, в которых он очень хорошо разбирался. Больше всего Цацики нравился десантно-штурмовой катер СВ90. Когда Йорану поручали переправить катер с верфи в Доксте на Ваксхольм, он иногда брал с собой Цацики и Мамашу.

Здорово было лететь в открытое море, подпрыгивая на волнах. Но последнее время Мамаша не могла ездить с ними — она боялась, что от качки Рецина может выскочить раньше времени.

Судя по Мамашиному животу, Рецина должна была родиться совсем скоро, считал Цацики. Раньше Мамаша всегда помогала Цацики собирать с пола «Лего». Теперь она даже нагнуться не могла. Она и ходила-то с трудом. У нее было размягчение сочленений таза. Звучало это жутко, словно вся она вот-вот растворится и исчезнет.

Цацики даже обижался на Рецину за то, что она так мучает Мамашу.