Кейт Уиггин - Ребекка с фермы «Солнечный ручей»

Старшие сестры писали Аурелии два или три раза в год, посылали скромные, но необходимые подарки детям к Рождеству, однако наотрез отказывались покрывать расходы Лоренцо де Медичи, которые неуклонно росли ввиду прибавления семейства. Последним его приобретением — сделанным незадолго до рождения Миранды (имя, данное в надежде на милости, так и не явленные) — была маленькая ферма, расположенная в двух милях от Темперанса. Аурелия управляла ею сама, и в конце концов ферма эта стала и домом, и тем местом, где неудачливый Лоренцо окончил свои дни и откуда его понесли на кладбище. Как говаривали люди, он все оттягивал свой уход и ничего не придумал лучше, как покинуть мир в день появления на свет Миры.

Вот в этом-то беспечном имении и росла Ребекка. Все было так же, как в других семьях: двое-трое детей хорошенькие, а остальные невзрачные; трое умненькие, двое не хватавшие звезд с неба, но бравшие прилежанием, еще двое и тупицы, и лентяи. Ребекке, как и ее отцу, все давалось легко, и она была его лучшей ученицей. Она обладала прекрасным слухом, танцевала без долгих тренировок и неплохо выводила мелодии на мелодеоне, хотя не знала ни одной ноты.

Любовь к книгам Ребекка унаследовала от матери. Когда в доме появлялся кем-нибудь подаренный новый роман, Аурелия забывала, что надо мести пол и кормить детей. Но книги, по счастью, заносились в дом редко, не то дети ходили бы голодные и оборванные.

Однако на Ребекку повлияли и другие силы: черты неведомых предков явно сказывались в ее облике и складе. Лоренцо де Медичи, в сущности, был натурой вялой и бесхребетной, Ребекка же была вся воодушевление, вся огонь. Отцу явно недоставало энергии и отваги, дочерней же решимости с лихвой хватило бы на двоих, а неукротимости — на пятерых. С другой стороны, если у миссис Рэндалл и Ханны не было чувства юмора, то для Ребекки смешить и находить поводы для смеха казалось столь же естественным, как ходить и разговаривать.

Разумеется, не все хорошие черты родителей и многочисленных добропорядочных родственников перешли к Ребекке, равно как не могла она не унаследовать кое-каких греховных слабостей. Девочка не обладала ни усердием своей сестры Ханны, ни здоровой выносливостью крепыша Джона. Волевое начало нередко граничило в ней с упрямством, и то, что многие вещи давались ей легко, приводило к нетерпеливой раздражительности перед лицом сложных задач или трудоемкой работы. И вот такой характер, со всеми присущими ему достоинствами и слабостями, располагал в обстановке фермы полнейшей свободой. Дети подрастали, трудились, ссорились между собой, ели что придется и спали где попало, любили друг друга и родителей горячо, но без пылкой страсти и девять месяцев в году учились, кто как мог.

В результате такого образа жизни Ханна, воспитываемая внешними обстоятельствами, росла старательным, скучным и ограниченным существом. В то же время Ребекка, которой ничего, казалось, не было нужно, помимо пространства, где можно свободно действовать, и знания некоторых необходимых для самовыражения понятий, развивалась по преимуществу изнутри. Ее разнородные силы пришли в движение, едва она появилась на свет. Эти никем не управляемые силы жили, однако, в согласованном движении, но в каком направлении они развиваются — этого никто не знал, и меньше всего сама Ребекка. Поле для проявления ее творческих задатков было весьма тесным. Сегодня она взбивала яйца с кукурузной мукой, а завтра — с молоком. Волосы Фанни она сегодня зачесывала на левый пробор, завтра — на правый, а послезавтра — на прямой. И еще она разыгрывала с братьями и сестрами разные забавные инсценировки, героями которых были исторические личности или персонажи любимых книг. Ребекка развлекала мать и все семейство, и при этом ее никогда не принимали всерьез. Отмечали в ней ум, раннее развитие, но никто не считал ее выдающейся в каком-нибудь одном отношении.

Аурелия, пережив множество страданий в браке с гением, каковым она, безусловно, считала Лоренцо, а затем потеряв его, стала отдавать предпочтения самым простым, обыкновенным вещам. А Ребекка была для нее существом странным. Но надо сказать, что Ребекке увлечения и интересы матери казались, в свою очередь, жалкими, ущербными.

Ханна была любимицей матери — если только можно было признать за Аурелией сильные пристрастия. Выделять одних детей и пренебрегать другими могут благополучные женщины, а вдова, вынужденная одевать и кормить семерых детей на пятнадцать долларов месячного дохода, не может позволить себе такой роскоши, как предпочтения. Однако Ханна в свои четырнадцать лет была для Аурелии своего рода компаньонкой и партнером. Если Аурелия была занята в амбаре или на огородах, то в доме хозяйничала Ханна. Ребекка, конечно, тоже исполняла некоторые предписанные ей обязанности: следила, чтобы младшие дети не убились и не убили друг друга, кормила домашнюю птицу, собирала щепки, рвала клубнику, вытирала посуду — но вообще Ребекка считалась безответственной, а потому Аурелия, постоянно нуждаясь в опоре (на одаренного Лоренцо трудно было положиться вполне), обрела таковую в Ханне.