Ирина Костевич - Предатели

— Ничего интересного, — говорю Михаилу. — Гадюшник. Тут всегда так?

Михаил потерянно смотрит на меня — на ползучих.

— Эти, что ли? Уползут на днях. Как это — ничего интересного? Памятник мирового значения «ничего интересного»? Ты Шариков, Татьяна. Хуже местных. Ты, ты — манкурт! Даже из Ирландии…

Брадан слышит знакомое слово, отвлекается от змеюк, вопросительно поглядывает.

— Переводи! — требует уязвленный историк.

Дальше началась лекция. И — мои мучения: вспомнить, как то или иное будет по-английски. Где не могу совладать с научными терминами, нагло прибавляю окончание «эйшн», вроде и прокатывает. А что делать? Суть рассказа Михаила сводилась к тому, что перед нами — уникальное захоронение бронзового века, могила знатного человека, скорее всего, женщины, так как в ту пору преобладал матриархат (уверенно произношу «матриархэйшн»). Судя по археологическим исследованиям и реконструкциям, которые сейчас за большие деньги проводятся российскими антропологами, в бронзовом веке на территории части современного Казахстана жили европеоиды.

И тут Михаила понесло по узкой и опасной колее межнациональных отношений. Видимо, тема была для него столь болезненной, что он даже забыл о своем академическом стиле:

— Так вот, какого же нам здесь вещают о коренной нации и навязывают свой язык, когда коренными являются совершенно другие люди, к казахам отношения не имеющие?

Брадан послушал-послушал, протянул «а-а-а» и неожиданно спросил:

— И почему это важно?

— Но вот же доказательства! — испуганная энергичным жестом Михаила гадюка на всякий случай зашипела, вскинув приплюснутую головку.

— Доказательства чего?

— Да что здесь европеоиды жили!

— Ну и что?

— Мы — европеоиды! Мы! — Михаил смотрел на ирландца, как на идиота.

— Ты хочешь здесь жить? — Брадан повернулся ко мне.

— Нет. Совсем не хочу, — меня аж передернуло.

— Я — тоже. Хотя… место красивое. — Он мечтательно обвел глазами бескрайний простор. Потом стал объяснять историку, как маленькому:

— А вы хотите здесь жить?

— Я здесь живу!

— Так хотите или нет?

— Хочу.

— Хотите жить и живете. Все замечательно. И в чем проблема?

— Так мне эти… доказывают, что я тут — не по праву, пришлый. А это они сами.

— Вы родились здесь?

— Здесь.

— А «они»? — Брадан состроил смешно-страшную рожу и с сардоническим видом пошевелил пальцами, как будто речь шла о космических захватчиках.

— И они — здесь.

— Зачем вы спорите?

— Я не спорю, я отвечаю исторически неопровержимыми фактами. Тут европеоиды лежат, понимаете? А они — он кивнул в сторону поселка — монголоиды. Это они пришли. И понятно откуда, судя по названию расы. Их предки пасли табуны в необъятных полупустынях на востоке. Да-алеко отсюда. В Монголии.

— А лично ваши предки? Откуда приехали?

— Мои? — Михаил растерялся. — А причём тут лично мои? Мои в столыпинских вагонах, из Латвии… это по отцу. А мама — сибирячка. Но я выступаю, как представитель белой расы.

— И вот все вы оказались здесь, — Брадан, хоть и выслушал мой перевод, продолжает мысль, не отвлекаясь на реплики. — И что делить? Вы что тут — пашете, сеете? Вам лично нужны эти акры или как у вас это называется?

— Гектары. Нет.

— Тогда что? Вы эту землю любите?

— Это личное слишком. Ну, люблю. Люблю. И не дам себя отсюда выжить.

— А «они» любят?

— Любят.

— Так и любите вместе. Надо уважать чувства других. Вон места сколько. Это же не женщина, чтоб ее делить нельзя было. Хотя некоторые… — Брадан засмеялся и махнул рукой. — Но это не для меня.

— Это они, они хотят любить ее без меня! Но я им не дам, не дам! Это же варвары, они все развалят! Уже развалили.

Господи Боже, а Михаил не только историк, но и маньяк, по ходу.

— Империи больше нет, — Брадан развел руками. — Как вы еще не привыкнете? Ирландию тоже не смогли скушать. Жили бы спокойно. Тем более, кто здесь сейчас рудниками владеет? Американцы, наверное?

— Нет. Австралийцы с израильтянами.

— Ну, вот и ответ.

— Это моя земля, и я докажу! — Михаил даже ногой топнул. Впечатлительная гадючка все же кинулась спасаться под камень.

— Не тем доказываете, — улыбнулся Брадан.

Я перевела.

— Своим умом дойду, — буркнул историк. — Никого не держу, обратный путь найдете.

Брадан как ни в чем не бывало напоследок щелкнул отвернувшегося Михаила на фоне каменного цветка.

Ну, нормально? Я уже собралась с ирландцем спокойно в поселок топать, а он вдруг меня за плечи взял, развернул к себе и в глаза заглядывает: «Тебя ангелы проводят и оберегут. Я вечером за тобой заеду. Мне сейчас очень надо уйти!» Все! Включил какое-то свое ускорение — через три минуты будто и не было. Но как сказал-то! Нежно-нежно. А как смотрел! Тогда зачем убежал?