Дарья Доцук: Я и мое чудовище

Олег шумно отхлебнул чаю и цокнул языком.

— А ты? Остаешься? — осторожно спросил он маму.

Олег выглядел так, словно решается его судьба. Он покорно стоял, выпятив живот, с горячей, обжигающей кожу чашкой в руке. Но, кажется, не чувствовал боли.

На несколько секунд стало так тихо, что я слышала, как Билл скребет зубами деревянную подставку глобуса в гостиной.

Мама сдвинула очки на лоб и вытерла глаза.

— Я уже получила отпуск, — проговорила она. — Как-то настроилась провести его здесь.

Узнав, что мама никуда не собирается, Олег тут же вызвался закончить предложение за нее.

— К тому же у нас билеты в театр! Нехорошо, если пропадут.

Мама улыбнулась и заботливо вытащила пакетик из Олеговой чашки, а то его чай уже почернел от заварки. Олег с благодарностью на нее посмотрел, и я даже за них порадовалась.

— А насчет китов, — обратился ко мне Олег. — Думаю, у меня все-таки есть пара-тройка клиентов, которые уже все развалины на свете объездили.

Вообще-то не такой уж он и плохой, этот Олег. Хоть и похож на тролля. На такого добродушного тролля.

Остаток вечера я переписывалась с Юлей. Она была вне себя от счастья, что я вернусь раньше времени. А то, что я так ничего и не увидела в Москве — ни Красную площадь, ни цирк с зоопарком, ни одной выставки — это, по Юлиному мнению, не страшно. Дома она мне все подробно расскажет. В конце концов это ее родной город и она тут все знает. Написала, что в дельфинарии живет большой белый кит, белуха, по имении Юля. Она крутится в воде с красным цветочком в зубах, как будто танцует вальс. А в Дарвиновском музее мне не понравится — там повсюду понатыканы чучела животных. Может, искусственные, а может, и настоящие — кто их знает! А вообще веселее всего в Москве — это гулять в Юлином дворе. Но без Юли мне это покажется жуткой скукотищей. Так что я перестала расстраиваться и легла спать — уже завтра я буду дома.

От волнения уснуть удалось не сразу. Квартира наполнилась тысячей ночных звуков. Должно быть, в старину в этом доме с высоченными потолками и тонкими стенами невозможно было хоть что-нибудь утаить. Особенно когда здесь жили пять семей. Скорее всего они совершенно не ладили друг с другом. Интересно, кому вообще пришла в голову идея селить вместе совершенно чужих людей? Наверное, тогда Москва была еще небольшая и места на всех не хватало.

Я слышала каждый маленький шорох, из какого бы угла он не доносился. Умиротворенно похрапывал под глобусом Билл. Иногда хрюкал и царапал когтями паркет, будто проверял, на месте ли его любимый пол и не превратился ли он часом в траву или асфальт, пока бульдог дрых.

Жужжали и гудели на улице фонари. Их здесь почему-то не выключают даже глубокой ночью. Они похожи на светящиеся во мраке океанских пещер приманки рыб-удильщиков.

Порой с оглушительным ревом и скрежетом на бульвар вырывался автомобиль, и мне всякий раз казалось, что это преступник на бешеной скорости удирает от полиции.

Тихонько переговаривались на кухне Олег и мама. В комнате Никиты полным ходом шла война. Время от времени он снимал наушники, и, чудилось, будто на нас нападают со всех сторон, а пули вот-вот повыбивают стекла.

Вдруг на улице что-то затарахтело. Я даже встала проверить, не проезжает ли мимо трактор. Но это всего лишь байкер в блестящем шлеме притормозил у подъезда. Из-за его спины спрыгнула смеющаяся кудрявая девушка в развевающемся голубом платье и тяжелых кожаных сапогах. Она до того развеселилась, что еле держалась на ногах. Байкер подхватил ее на руки и понес в дом, а она пошутила, что у них свадьба.

Через пять минут их счастливые голоса послышались в прихожей. Мама вышла навстречу и поздоровалась. По разговору я поняла, что это Артем и Маша.

— Теть Женя, а где же ваша дочка? — спросила Маша и почему-то опять рассмеялась. Наверное, вспомнила какую-то забавную историю.

Артем повел Машу по коридору:

— Да она уже спит давным-давно. И тебе пора. Детское время прошло.

— А «Спокойной ночи, малыши»? — в шутку обиделась Маша и тут же снова расхохоталась. — Давай потанцуем!

И они действительно танцевали, потому что в комнате Артема в самом конце коридора почти до утра гремела музыка. Сначала она меня жутко раздражала. Неужели в этой квартире никто никогда не спит? Но мысли о доме меня успокоили, и я перестала замечать музыку. Она превратилась в неотъемлемую часть городского шума.

Я замоталась в одеяло, как в кокон, укрылась с головой и быстро заснула.