Альваро Юнке - Мужчины двенадцати лет

Он с минуту смотрел на маленького негра, потом сделал над собой усилие и заговорил:

— Сыграем в та-те-ти, хочешь?

— Ладно! — радостно согласился Минго.

И, взяв лист бумаги, принялся чертить на нем расходящиеся лучами линии для игры в та-те-ти.

Валентин почувствовал огромную радость. Его охватил такой восторг, словно тысячи светлых огоньков зажглись у него в душе. Он ведь боялся, что Минго откажется, боялся почувствовать себя униженным его отказом. Но Минго оказался таким добрым, таким незлопамятным, готовым забыть все на свете, для того чтобы сохранить друга… Валентину захотелось хоть чем-нибудь отплатить маленькому негру за этот благородный поступок.

— Я очень сильный! — сказал он. — Видишь? Дома, когда еще мама была жива, я учился гимнастике, ко мне специальный учитель ходил. Видишь? — Он ударил кулаком по крышке парты. — Если тебя кто-нибудь из мальчишек захочет поколотить… Видишь? Р-раз!.. Тебя собирается кто-нибудь бить?

— Нет!

— Хорошо. Но если кто-нибудь соберется, я тебя буду защищать. Я как ударю — кровь из носу! Видишь? Р-раз!..

Минго радостно смотрел на друга, и милое его личико освещалось сверкающей белозубой улыбкой, а большие, добрые глаза с ослепительными белками излучали ясный, ласковый свет.

Валентин оторвал обложку от своей тетради, вырвал из нее чистый листок и быстро нервными пальцами принялся скручивать шарики для игры в та-те-ти: три белых и три красных.

Старый Гайтан вошел в каморку, подпрыгивая от радости. У стола, тесно прижавшись друг к другу, сидели за миской с макаронами его дочь и пятеро внучат. Он весело крикнул:

— Ура!

Четверо малышей подняли шум и возню. Они хором кричали:

— Иди к нам, дедушка, иди к нам!..

И, потеснившись, освободили для старика место за столом.

Присутствие дедушки, с его всегда улыбающимся лицом, полным веселых морщинок, с его живым, простодушным нравом, приводило внучат в восторженное настроение. Старик вытащил из кармана кулечек с конфетами:

— Сегодня я сяду рядом с Нико.

Николас, или попросту Нико, был старшим сыном в семье. Ему уже исполнилось тринадцать лет. Он был молчалив, даже немного мрачен — точь-в-точь, как его мать.

Дедушка сел рядом с Нико и обнял его:

— Знаешь, почему я сел рядом с тобой?.. Потому что у меня есть для тебя хорошая новость: я нашел тебе работу!

— О! — воскликнула мать, и ее увядшее лицо вспыхнуло, словно внезапная радость снова окрасила его ярким отблеском юности.

— Хорошо, — серьезно отозвался Нико. — А где?

— В том же доме, где служу я, у моего хозяина. Там ты будешь жить и получать двадцать песо в месяц. Да еще кормить тебя будут… Вот видишь! — обратился он к дочери. — Неплохо, а? Этого почти хватит, чтобы платить каждый месяц за комнату. К тому же его оденут в форму, и так он лучше свою одежду сбережет. А сеньор обязательно даст ему что-нибудь из своего старого платья. Он добрый. У него есть свои недостатки, но он не жадный, нельзя сказать…

Нико что-то пробурчал себе под нос. Никто не расслышал.

Но мать и дедушка разом запротестовали:

— Ты еще недоволен?

— Пусть уж лучше он ничего мне не дает!

— Тебе трудно угодить!

— Нет, он хочет, чтобы хозяин дарил ему вещи, ни разу не надеванные.

— Между прочим, вещи, которые он считает старыми и дарит слугам, на самом деле новехонькие. Помнишь, какое он мне в прошлом месяце пальто подарил?

— С иголочки. Мы его за двадцать песо продали. А чтоб старьевщик дал двадцать песо!..

— Хватит разговоров! — радостно воскликнул дедушка, наливая в стакан вина. — Выпьем за Нико — он у нас теперь работник! Да здравствует Нико! Ура!

— Ура! Ура! — нестройным хором подхватили четверо малышей, мигом заразившись буйной веселостью дедушки.

Нико улыбнулся. Мать поцеловала его в лоб и расплакалась.

— Что ты плачешь, дочка? Надо смеяться, а не плакать.

— Если бы Хуан его видел! Хуан всегда мне говорил: «Нико уже взрослый, скоро он тебе помогать будет». Он утешался этой мыслью в последние дни своей жизни…

И она обняла сына.

— А, вот как! — вскричал дедушка. — Ты, значит, плачешь от радости? Бедная ты моя дочурка! От горя — плачет, от радости — плачет… Ты только и умеешь, что плакать… Эй, ребята, а ну давайте посмеемся!

И дедушка громко захохотал. Четверо малышей вторили ему: «Ха, ха, ха, ха!» — замирая от восторга.