Петр Капица - Мальчишки-ежики

И чтобы проверить, не лжет ли Маслюков, парнишки отошли на некоторое расстояние и притаились у забора.

Через некоторое время действительно в переулке показался мастер. Взяв у Маслюкова отливки, он торопливо зашагал к вокзалу.

О поступке Пал Палыча Тюляев под большим секретом рассказал Лапышеву, а тот — по дружбе — Громачеву.

«Хороший человек наш мастер или плохой?» — задумался Ромка. Взрослые часто интересовали его с этой точки зрения. Он к ним приглядывался не как к начальникам, преподавателям, инструкторам, а как к персонажам своих будущих произведений. Пал Палыч пока для него был загадкой.

Слякотная погода держалась до конца декабря. И вдруг в одну ночь похолодало: пошел снег, и ртутный шарик в термометре сполз вниз.

На футбольном поле около общежития открылся платный каток. За вход брали десять копеек, а за коньки напрокат— двадцать. Таких денег у «футболезцев» не было, они задумались: как добыть коньки с ботинками.

— Я ведь форму еще не сдал, — сказал Лапышев. — Если добудем хоть паршивые коньки, — можно к бутсам присобачить.

— Я видел коньки у старьевщика на толкучке. Копеек по семьдесят продают, — стал уверять Шмот. — Хотите, схожу. Завтра меня отпустят.

«Футболезцы» собрали ему два рубля и предупредили:

— Только «снегурочек» не покупай.

Шмот побывал на толкучке у Обуховского моста и купил три пары проржавленных коньков «нурмис», кроме того, две дюжины старых винтиков. Чтобы ребята сильно не ругали его за покупку, он наждачной бумагой счистил с коньков ржавчину и напильником наточил лезвия. «Нурмисы» обрели такой вид, что ребята похвалили Шмота.

— Молодец, почти новые купил, — сказал Лапышев. — Жаль, на всех не хватает, по очереди придется кататься.

— Давайте жребий бросим, кто первым на каток пойдет, — предложил Громачев.

Он свернул пять бумажек, бросил в кепку и дал каждому вытащить жребий. Бумажки со словами «каток» достались Домбову, Ходырю и Шмоту.

Добыв у «ярунков» шило и две отвертки, трое счастливых принялись прикреплять коньки к бутсам. Раздался робкий стук в дверь.

— Кто там такой вежливый? — окликнул Лапышев. — Входи!

В дверях появилась смущенная «Слоник».

— Ребята, помогите к восьми часам собрать мальчишек в Красный уголок, — попросила она.

— А что там будет — танцы?

— Нет, из комсомола придут. Меня попросили оповестить. Девчатам я сказала, а вы теперь — мальчишкам.

— Ладно, я тебе помогу, — согласился Лапышев.

Он ушел со «Слоником», а Шмот, Ходырь и Домбов, боясь, что их задержат, быстро закончили возню с коньками, вмиг оделись и по одному выскользнули на улицу.

В Красный уголок пришло больше всего девчат. Парнишки остались на лестничной площадке, чтобы взглянуть: кто явится? Стоит ли терять вечер?

Вскоре на лестнице показался тощий парень в больших роговых очках, с потрепанным портфельчиком.

— Ребята, как пройти в Красный уголок? — спросил он.

— Вот сюда… прямо, — показал ему Лапышев.

— Среди вас комсомольцы есть? — поинтересовался очкарик.

— Будущие, — ответил ему Громачев. — Сейчас еще октябрята.

— С этим не шутят, — строго заметил ему комсомолец и прошел в Красный уголок.

— Зануда, — определил один из «ярунков». — Лучше в кино пойти, чем такого слушать. Сегодня «Красные дьяволята». Пошли, хлопцы.

Многие из парнишек исчезли с площадки. Видя это, Лапышев сказал Громачеву:

— Мне перед «Слоником» неудобно. Других собирал, а сам не покажусь. Пойдем вместе, а?

Ромке не хотелось терять вечер, но чего не сделаешь по дружбе. Вздохнув, он пошел с Юрой.

В Красном уголке, невдалеке от двери, сидела Нина Шумова. Около нее пустовало место. Ромка взглядом спросил: «Свободно?» И, сев рядом, шепотом сказал:

— Для чего нас тут собрали?

— Точно не знаю, — ответила девушка. — Говорят, что хотят в фабзавуче комсомольскую ячейку создать. Сегодня организационное собрание. Ты вступишь?

— Да не повредило бы, — отозвался Ромка. — Только мне этот очкарик не нравится. Хмырь какой-то.

Очкарик достал из портфеля тезисы и, глядя в них, заговорил:

— Товарищи фабзавучники! Сегодня вы по доброй своей воле пришли сюда на первое организационное, так сказать, собрание. А еще недавно молодежь пробиралась на свои революционные сходки тайком. Молодых рабочих ловили, так сказать, жандармы. Лучшие представители рабочего класса, так сказать, шли в тюрьмы и на каторгу…

Все это очкарик говорил каким-то унылым, замогильным голосом. Он поносил организацию «Труд и свет». Ругань у него была вялой, бесцветной, от скуки тянуло в сон. Фабзавучники сперва резвились: загибали пальцы, подсчитывая, сколько раз очкарик скажет «и вот, что ли» и «так сказать». Через полчаса они сбились со счета.