Юрий Цеханович - О маленьких рыбаках и больших рыбах

Иду по знакомым улицам нашего городка. И днем-то на них немного людей встретишь, а ночью ни живой души нет. Даже ночных сторожей не видно. Только собаки почти из каждой подворотни лаем меня встречают и провожают. А идти не холодно. Вот, думаю, мама напрасно беспокоилась, что я простужусь.

Вышел на площадь перед старым Соборным садом. Совсем светло стало, облака на небе порозовели, и прохладным ветерком откуда-то потянуло. А когда в сад вошел, там еще совсем темно и от дорожек пылью пахнет и тепло идет.

Прошел через сад и по крутому береговому склону спустился к реке. Над ней легкий туман стелется, трава на берегу вся от росы мокрая, и уже совсем чувствительно веет от реки холодом.

Вот Соборный мост, а вот и гонки вдоль берега вытянулись. Только как же я на них попаду? Между берегом и плотами довольно большое расстояние, — не перепрыгнешь. Но вот, кажется, там, подальше немного, край плота прижался вплотную к берегу.

Пошел туда по росистой траве. Легкие ботинки мои и чулки сразу промокли, и ногам стало холодно.

Подошел к намеченному месту — правильно, край плота здесь совсем близко к берегу, и даже доска с него положена на берег. Но, когда я пошел по ней, она погнулась, и средина ее ушла под воду. Ноги у меня совсем стали мокрые. Ничего, думаю, все равно они и раньше мокрые были, а речная вода даже теплой мне показалась.

Перебрался на гонки. Бревна мокрые от росы, скользкие. Перепрыгивая с плота на плот, добрался до средины гонок. Подошел к краю плота, померял удилищем глубину — глубоко! Удилище почти целиком в воду ушло. Уселся тут же на какой-то мокрый обрубок и стал удочку разматывать.

А холодно! Солнышко только-только показалось и сразу же за тучкой скрылось.

Насадил я «кисточку». С непривычки долго с этим провозился. Но ничего, кисточка получилась хорошая, аппетитная. Поплавок поставил по глубине и забросил лесу. Поплавок хорошо встал.

Но уж очень я здорово озяб! Так озяб, что и о леще забыл, а только и думаю, как бы согреться. Скрючился весь от холода, но и это не помогает. На мое счастье, солнышко скоро вышло из-за тучки, и хоть плохо греет утреннее солнышко, но веселее стало.

Так довольно долго сидел я и ежился. Поплавок мой стоит, не шелохнется. А солнышко все выше и выше поднимается и сильнее пригревает.

Согрелся я немножко, и стало меня ко сну клонить. Сижу, держу в руках удочку и дремлю. И даже сны вижу.

Долго ли продолжалось такое полусонное мое состояние, — не помню. Только вдруг как дернет кто-то у меня удилище из рук. Чуть совсем не выдернуло. Очнулся я, смотрю, — поплавка не видно, а леса натянулась и так режет воду по всем направлениям.

Сразу у меня сон прошел. Вскочил я на ноги, схватил удилище обеими руками и давай кверху тянуть. Не тут-то было! В дугу согнулось удилище, а леса совсем ушла под воду. А рыбы не видно — ходит где-то в глубине и бросается в разные стороны — то под плот уйдет, то вдоль его бросится, то на реку потянет. Да так сильно, что, того и гляди, и меня сдернет за собой с плота в воду.

Уперся я ногами в бревно и стою, изо всех сил стараюсь удержать удилище в руках. А рыба рвет меня в разные стороны, вот-вот сдернет! А я ничего не могу поделать.

Мне даже страшно стало, так дрожь и прошла по всему телу, от затылка до пяток.

Забыл я всякие рыболовные правила и стал самым беспорядочным образом дергать удилищем в разные стороны. И рыба дергает, и я дергаю. Дергаю и приговариваю:

— Да пусти! Да пусти же! — а сам чуть не плачу.

И вот тут и сказалась прочность моей шелковой лесы. И рыба ее оборвать не может, и я не могу. А оба изо всех сил стараемся.

Наконец, удалось мне сделать то, чего никогда рыбаку не следует делать, если, конечно, он желает поймать рыбу, а не отпустить. Бросилась моя рыба прямо от меня в реку. Леса натянулась, а я и удилище вытянул по этому же направлению. И вот тогда я сильно дернул.

Дернул и сразу чувствую — леса ослабла, и все кончилось. Ушла рыба…

В первый момент я истинное облегчение испытал. Вытащил лесу, осмотрел. Леса вся целая, крючок сломился.

Ни минуты мне больше на гонках не захотелось оставаться. Замотал удочку кое-как, выбрался на берег и пошел домой.

И сразу же стал раскаиваться. Тут только я сообразил, что моя мечта поймать большую рыбу была так близка к осуществлению!

Вспомнилось мне все, что я знал о том, что следует делать, когда большая рыба попадется. Эх, думаю, и зачем я так торопился тащить! Надо было дать ей сперва умаяться. Пусть бы она бросалась из стороны в сторону и удилище гнула. Ведь леса и удилище вон какими у меня прочными оказались. Умаялась бы она, тогда бы и можно было ее легонько к плоту подтянуть и на бревна вытащить. Не сумел, думаю, свое счастье взять, когда оно прямо в руки давалось! Да еще испугался чего-то! Стыд какой!