Мария Ботева - Мороженое в вафельных стаканчиках

Я думала, вот сейчас-то Шмагин расскажет всем, что на самом деле я предатель, а никакой не спасатель, даже добровольный. Но он ничего, промолчал.

— Оценим красоту момента! — предложил Гоша и придвинулся ближе к Таньке. Все засмеялись, а Танька сказала:

— Я, конечно, извиняюсь. Но мне бы с собакой погулять еще сегодня.

Обратно шли все вместе, только Таньку Борискузьмич побыстрее повез домой.

По дороге Славка говорил мне:

— Ты не обижайся. Меня вообще заставили шнурки развязывать. Перед соревнованиями у всех связали. Викашара веревки муфтовала, сто метров. Прикинь!

Но мне все было не по себе: получается, Гоша обманул меня уже второй раз. Недавно он рассказал, что тогда, когда он тренировал меня командовать, он вовсе не терял сознание, а притворился. То-то я думала, как подозрительно быстро Борискузьмич привел его в себя, просто подергал посильнее за уши, и все. Я рассказала об этом Славке.

— Ты чего? — удивился он. — Было бы лучше, если б с ним на самом деле все это было? Обморок там, пруд…

Нет, конечно же нет. Хорошо, что все это были враки. Просто у меня, наверное, нервы слабые, я не люблю такие испытания. И еще боялась из-за Шмагина.

Весна долго раскачивалась, все ждали, когда же все растает, и полезет первая трава, и можно будет надеть легкие куртки и плащи. И вот во время наших соревнований в Овечкином лесу все вдруг начало таять, снег сошел за пять дней. За эти дни мы со Славкой как-то сдружились. Каждый день мы шли от школы до моста, а потом расходились по домам.

Славка — двоюродный брат Таньки. Когда-то их семьи жили в одной квартире, можно сказать, они все равно что родные брат и сестра. Когда у Таньки чего-нибудь не получается, Славка переживает за нее, наверное, больше, чем за себя. А когда удается, радуется так, будто это удалось ему, а не ей. Впрочем, за других он тоже всегда волнуется и радуется. Как-то я раньше этого не замечала, а вот сейчас заметила.

— Знаешь, как-то не так все, — сказал Славка.

— Что не так?

— Танюха. Посмотри на нее. С ней не так. Не то. Что-то происходит.

Это правда, после 8 Марта я тоже иногда ее просто не узнавала. После школы она сразу же убегала, а раньше задерживалась, спрашивала у Борискузьмича что-то о работе спасателей, даже, можно сказать, выспрашивала. Рассказывала, чему удалось научить Шороха. Она хотела стать собачьим психологом, а я и не знала, что есть такая профессия. У нее даже появились ученики из девятого класса. Вместе они ходили куда-то тренировать своих собак, а Танька подсказывала, как себя вести, чтобы животные слушались. На перемене девятиклассники часто обступали ее и обсуждали свои дела, прибегали в класс, о чем-то советовались. Словом, ходили за ней, как ходят собаки за своим хозяином.

А теперь почему-то она отменяла все занятия, пропускала тренировки по спелеологии, хотя ей так нравилось лазить по веревкам. Она и Шороха приучала к высоте: поднимется на полтора метра, упрется ногами в стену, а кто-нибудь ей собаку на колени садит. Шорох сидит, поскуливает, боится, а Танька его гладит, дает кусочки мяса.

— Это из-за ее парня, — продолжал Славка, — все с ним. Эсэмэски на каждом уроке строчит.

— Погоди, ей же Шмагин нравится, — сказала я.

— Уже нет. Уже другой. Какой-то кент из военного училища. Ты же знаешь, Генка на нее и не смотрит.

Мы помолчали. Я поворачивала и крутила в разные стороны эту новость, а Славка просто думал о сестре.

— Ну, — сказала я, — что ж теперь. Раз так.

— Ты не понимаешь! — вдруг закричал Славка. — Она же все забросила. Вот с последней тренировки ушла. С соревнований уехала раньше всех, помнишь?

— Так ей надо было с Шорохом гулять, — ответила я, — а с тренировки ушла, я помню, у нее же целый день голова болела. Вот и ушла.

— С Шорохом… — еле слышно сказал Славка. — По-моему, она и его как-то… подзабросила.

Шороха? Танька? Подзабросила? Вот это уж совершенная ерунда! Да она бесконечно думает о своем Шорохе. Сколько раз было, что Вика, ее лучшая подруга, звала ее куда-нибудь, а Танька бежала к своей собаке. Не знаю, что может случиться, чтобы она забросила Шороха. Я так и сказала Славке.

— Хорошо, если так, — пробормотал он, и мы разошлись по домам.

Вечером я уже ложилась спать, как вдруг мне позвонил Славик.

— Слушай, у меня на телефоне деньги кончились, вот на домашний и звоню, — сказал он. — Ты не спишь?

— Засыпаю, — ответила я. — Что у тебя?

— Танька.

Я молчала, ждала, что там стряслось. Славка тоже молчал, но потом все же решился: