Мария Ботева - Мороженое в вафельных стаканчиках

— А у нас новенький, — вдруг сообщила она таинственным голосом. С чего вдруг такой тон? Честно говоря, мне про собак в тот момент было нужнее узнать. Новенький. Сказала бы, сможет ли помочь. Куда позвонить или что-то в этом роде.

— Хорошо, — ответила я, — увижу. Ну, как с собаками? Поможешь?

— Он тебя знает, вот что, — так же загадочно продолжала Танька.

— Кто?

— Кто! Новенький!

— Да? А кто это? Как зовут?

— Увидишь, — сказала Танька, — никуда не денешься. Придумаем что-нибудь. Есть одна мысль.

— Какая мысль? Про новенького?

— Про щенков! — сказала она. — Ладно, пока. Когда придешь-то?

Это оказался Шмагин! Если бы кто-то захотел придумать, как испортить мне жизнь, ничего лучше представить просто нельзя. Шмагин был мой враг, уже давно. Не помню даже, с какого класса. С третьего, что ли. Мы учились в параллельных классах, зато какое-то время занимались вместе в шахматной секции. Занимались на равных, надо сказать. То я его обыграю, то он меня. Потом я ушла, сначала долго болела, а потом как-то не захотелось возвращаться. Чтобы заниматься шахматами, нужны крепкие нервы. Вот с этого все и началось, мне кажется. Шмагин в школе начал дразнить меня по-дурацки, ферзей. Так и говорил: «Ферзя, ферзя». Приходил на переменах в наш класс, хватал у меня пенал, тетрадки. А может быть, это и не из-за шахмат, а из-за чего-то другого. Я не помню. Может, я его как-то назвала когда-то. Мы так давно враждовали, что уже никто и не помнит толком, с чего все началось. Это было давно, в последнее время мы просто обходили друг друга стороной. Но теперь учиться с ним в одном классе мне совсем не улыбалось. Совсем.

— Ну, поправили тебе голову? — первое, что сказал мне Шмагин.

— А тебя чего, выгнали? Опять градусник взорвал? — ответила я. Шмагин от злости даже побелел. Если бы не вошла Зина Ивановна, не знаю, чем бы все закончилось.

Все в моей бывшей школе звали Шмагина Детонатором. На уроках химии он сидел за отдельной партой, а когда проходили лабораторные работы, его пересаживали за первую парту у двери, а все остальные отодвигались подальше: если рванет, их не заденет. За два года Шмагин взорвал три пробирки и термометр. А в прошлом году теплой спокойной осенью мы вместе с «ашками» пошли в поход. Шмагин сидел у костра и все подкидывал и подкидывал дрова в костер. Ну, и доподкидывался: загорелась сухая трава, потом огонь перекинулся на елочку. Ручей был далековато, но пожар потушили. А елку спасти не удалось, только черный ствол остался на поляне, никаких тебе шишек, никаких иголок.

И вот этот человек появляется в нашем классе. Каково? Что он тут оставил?

— Чего он пришел? Отчислили? — спросила я Таньку после уроков.

— Переехали, — скучно ответила она, — дом у Спички.

— Да ладно уж! Не маленький, поездил бы на автобусе. Тоже мне!

— Слушай, нормальный парень, чего ты на него тянешь?

Я помолчала, а потом решилась спросить:

— Он ничего про меня не говорил?

— Это про папу твоего? Так мы уже видели его в действии. Ты не переживай. Наша Зина Ивановна таких не боится, он быстро у тебя успокоится.

— Может, — ответила я. Значит, про самое главное он не рассказал. Про то, почему я ушла из школы.

— А, ну еще про ваши эти, поездки разные, походы.

— Да? — просипела я.

— Здорово, слушай! Ты молодец! — сказала Танька.

Издевается, что ли? Никогда еще людей не хвалили за предательство. Я же уехала из Сосновки, бросила своих, как только вышли из электрички. Своих и несколько «ашек», Шмагин тоже тогда был с нами. Пока мы ехали, я смотрела в окно, и мне все больше хотелось домой и все меньше — в Сосновку. Я сказала классной, будто мне позвонила мама и сказала, что папа в больнице. Точнее, в своем же госпитале. Он и правда лежал в больнице, но это был плановый осмотр, ничего серьезного. Настроение было плохое, я не выспалась, нисколько не хотелось гулять по городу, идти с классом в краеведческий музей, потом ночевать в воинскую часть. Папа договорился, нас бы пустили. Их всех и так пустили, тут дело в другом. Мы везли книги и игрушки в больницу и детский дом Сосновки, пришлось кому-то нести мой груз. К тому же я играла роль Варвары в «Докторе Айболите», мы с этим спектаклем побывали не в одной больнице. Пришлось им как-то выкручиваться без меня. После этой поездки отношения со всеми как-то сами собой расклеились. Я все думала: для чего я им? При любом удобном случае брошу их, предам. Лучше уйти, не мозолить глаза. Это было весной, а летом я перешла в эту школу. Думаю, никто из прежнего класса и не пожалел. Наверное, даже не заметили. И вот Танька вдруг сказала, что я молодец. Смеется, точно.