Эдвард Лир - Сказки Биг Бена

— Неужели? Ну, не ты, так кто-нибудь другой.

И вот что было худо: проходили дни, недели, месяцы, и веселость учеников мистера Оррака таяла с каждым часом. Каждый из них подписал договор со зловещим тринадцатым пунктом, и как знать, кому из них придется в конце концов принадлежать — душой и телом, всецело и навеки — своему страшному наставнику? Беззаботное время кончилось. Ученики стали сторониться друг друга, ссориться из-за пустяков и обмениваться неприязненными взглядами. «Что, если я окажусь последним? — думал каждый. — О, если бы это был кто-нибудь другой!»

Только Джеми, казалось, ничуть не беспокоился. Однажды он собрал ребят и обратился к ним с такими словами:

— Друзья, мне не нравятся ваши хмурые лица. Обещаю вам, что, когда придет время, вы все выйдете отсюда прежде меня. Даю вам слово.

— Опомнись, что ты говоришь!

— Именно это и говорю. Я боюсь мистера Оррака не больше, чем любого из матушкиных гусей.

— Но ад и преисподняя! — воскликнул один.

— Всецело и навечно! — добавил другой.

— К чертям ад и преисподнюю! К чертям «всецело и навечно»! Будьте спокойны, я их всех перехитрю.

В конце концов, хотя и не сразу, товарищи поверили Джеми и стали смотреть на него, как на героя. Тревога и косые взгляды снова сменились весельем и улыбками.

Но время летело, и настал день, когда мистер Оррак созвал своих учеников в большой зал для церемонии выпуска. Поперек зала мелом была проведена черта, и все ученики стали в ряд, наступив одной ногой на черту. Было такое же ясное утро, как в тот день, когда Джеми впервые пришел в школу, и солнце ярко светило в распахнутую дверь.

— Итак, друзья, — сказал мистер Оррак, — чему мог, я вас научил и каждого из вас сделал искусным волшебником. У меня есть подписанные вами договоры, и все знают условие. Взгляните на этот колокольчик. Когда я дам сигнал, вы побежите к двери. Если бы я был коварным и злым, я мог бы заставить вас всех служить мне до скончания веков, но я честный малый и поэтому заявляю свои права лишь на последнего — согласно уговору.

С этими словами мистер Оррак позвонил в колокольчик, и мальчишки бросились к двери.

Всей кучей вылетели они наружу и пустились бежать, не разбирая дороги, через вереск и кусты, через луг и лог — без оглядки, пока школа мистера Оррака не осталась далеко-далеко позади.

А что же Джеми? Услышав колокольчик, он помедлил немного, прищурился на солнце и не спеша направился к выходу. Мистер Оррак со злобной усмешкой протянул было руку, чтобы задержать его.

— Руки прочь! — сказал Джеми.

— Что, что? — удивился мистер Оррак. — Как ты смеешь так разговаривать? У меня есть договор, скрепленный кровью. Последний, покинувший этот зал, принадлежит мне, всецело и навеки.

— Но я не последний!

— Как не последний?! А кто же выходит вслед за тобой?

— Взгляните на пол, — сказал Джеми и спокойно шагнул к двери. — Неужели вы не видите, кто идет следом?

— Не вижу! — воскликнул мистер Оррак.

— Как не видите? А моя тень? Вот кто идет вслед за мной. Забирайте ее, мистер Оррак, она ваша. Счастливо оставаться и спасибо за науку.

С этими словами Джеми вышел за порог и пошел прочь по зеленой долине, залитой ярким светом. Легкий ветерок шевелил тени вереска и шиповника на тропинке впереди и позади Джеми, слева и справа от него. Но погодите-ка, где же тень самого Джеми? Ее нет ни слева, ни справа, ни впереди, ни позади. Она осталась там, где Джеми ее оставил, — на полу в школе мистера Оррака.

Мистер Оррак наклонился, поднял тень, скатал ее в трубочку и засунул за шкаф.

— Ах, Джеми Кармайкл! — вздохнул он. — Я не расстался бы с тобой за все души ада. Каким отличным, искусным волшебником сделаешься ты, когда станешь взрослым!

И действительно, Джеми вырос и сделался отличным, искуснейшим волшебником, знаменитым по всей стране своими необыкновенными знаниями, умением исцелять недуги и давать мудрые советы. Ни разу в жизни не использовал он своего могущества во зло, но всегда на пользу людям. Имя его не забылось. И до сих пор вспоминают в народе Кармайкла Мудрого, или Человека Без Тени.

В древние времена поэты в Ирландии (их называли бардами) пользовались большим почетом и уважением. Ведь поэт в своей песне мог восславить или высмеять любого — будь он пастух или король. А честь и доброе имя ценились в те времена превыше всего.