Юрий Яковлев - Неприкосновенный запас

— Зачем мне переходить в другую школу?

— Значит… не можешь?

— Нет.

— Ну, ладно.

— Да скажи, наконец, в чем дело? Чем я тебя обидел? Что я тебе сделал?

Он вспылил. И каждое слово не произносил, а выстреливал. Но Таня как бы не слышала его слов.

— Ладно, — сказала она. — Я пошла. Пока.

И она побежала на другую сторону, как бегают девочки, а не взрослые девицы.

Потом она шла быстрыми шагами, а снежинки гасли у нее в ногах. Таня думала:

«Она красивая, а я рыжая. Все дело в том, что я рыжая. Иначе бы Генриетта Павловна не смотрела на меня смеющимися глазами. И вообще все было бы в порядке».

Дома в коридоре Таня встретилась с Павликом. Она хотела уже пройти мимо, но он сказал:

— Подожди… Я был на концерте.

— Очень приятно, — сказала Таня.

Павлик стал чесать подбородок. Потом выпалил:

— Ты не пошла со мной, а я познакомился.

У него, видимо, с детства сохранилась интонация: у меня есть, а у тебя нет, я познакомился, а ты не познакомилась.

Таня усмехнулась:

— С кем же ты познакомился?

— С девушкой… С Ниной.

— Очень приятно, — сказала Таня, словно он сейчас знакомил ее с Ниной.

— Она красивая.

— Тебе повезло… Но почему ты мне об этом рассказываешь?

Павлик замолчал. Таня собралась идти дальше, но он удержал ее.

— Ты единственный человек, с кем можно поговорить, — сказал он, — я тебя уважаю. Я тебе буду рассказывать о ней. Хорошо?

— Как хочешь.

— Вообще-то, когда влюбишься, надо писать дневник.

— Это гимназистки писали.

— Александр Блок тоже писал дневник… Но ты зря не пошла со мной на концерт.

— Я-то тебе зачем? Думай о красивой Нине.

— Я думаю. Но лучше бы на концерт пошла ты.

— Ладно, Павлик, спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Что такое раздвоение личности? Это когда один человек превращается в двух. Но на этих двух остается один нос, одна голова, одно сердце. Разбирайся как хочешь. Можно поделить так: одному голову, другому сердце, а нос может быть общим. Словом, два человека живут в одном теле, как в коммунальной квартире. Ни разъехаться, ни разойтись. Потому что на двоих один нос.

Раздвоение Таниной личности произошло из-за Князева.

Одна Таня ненавидела его, другая — тянулась к нему. Он раздвоил Таню, расщепил, как атом.

Одна Таня говорила ему:

— Уходи!

Другая просила:

— Останься!

Получалась полная неразбериха.

Если на уроке одна Таня забывалась, другая тут же поворачивала голову и с тайным любопытством рассматривала густой бобрик, прищуренные глаза, зеленый круг Сатурна…

И вот что произошло: одна Таня забылась, другая оглянулась. Генриетта Павловна заметила, что девушка смотрит не на доску и не слушает объяснений. Некоторое время учительница наблюдала за Таней. Потом она сказала ледяным голосом:

— Вьюник, не смотри на Князева.

Она могла бы сказать: «Вьюник, слушай урок». Или: «Вьюник, не вертись».

Но она сказала: «Вьюник, не смотри на Князева».

По классу покатился ядовитый смешок. Таня покраснела и посмотрела в глаза учительницы. Глаза смеялись. Они дразнили Таню, издевались над ней: «Вот я тебя подловила! Теперь я над тобой покуражусь! Ха! Ха! Ха!»

Тане захотелось вскочить и крикнуть учительнице что-нибудь обидное. Обозвать франтихой. Сказать, что она, Генриетта Павловна, влюблена в физика. Но горячий стыд так сковал девушку, что она не могла ни пошевельнуться, ни вымолвить ни слова. А смеющиеся глаза продолжали проникать во все Танины тайники и смеяться над ними. Таня опустила глаза.

— Вьюник, иди к доске, — сказала Генриетта Павловна.

Ей было мало того, что Таня опустила глаза, ей нужно было выставить девушку перед классом, чтобы все могли разглядеть Таню и смеяться.

Таня заставила себя встать. Она пошла к доске. Она шла между партами, как сквозь строй. Подошла к доске. Взяла в руки мелок.

— Пиши, — сказала учительница и стала диктовать: «Долго не находил я никакой дичи; наконец из широкого дубового куста, насквозь проросшего полынью, полетел коростель».

Таня сжала, сильнее сжала холодный мелок. Он показался ей гладким крымским камушком. Она повернулась к доске и стала писать:

«Генриетта Павловна, вы злой, холодный человек…»

— Написала? — не оглядываясь, спросила учительница.

— Написала, — ответила Таня.

Класс замер. Смешок сгорел. Было тихо.

Учительница диктовала дальше:

— «Я ударил: он перевернулся в воздухе и упал».

Таня стиснула мел и, вдавливая его в доску, написала: «Я ненавижу вас».