Гус Кёйер - Книга всех вещей

Томас задал этот вопрос за ужином.

— Про любовь и все такое, — захихикала его сестра Марго, ученица гимназии и безнадежная дура.

Но папа сказал:

— Все важные книги — о Боге.

— О любви и Боге, — уточнила мама, но отец посмотрел на нее так строго, что она покраснела.

— Кто из нас книги читает? — спросил он.

— Ты, — ответила она.

— Так, значит, кто знает, о чем книги, ты или я?

— Ты, — сказала мама.

«Потом я стану счастливым», — подумал Томас, но вслух этого не произнес. Он посмотрел на маму и увидел, что ей грустно. Ему захотелось встать и обнять ее, но так сделать было нельзя. Он не знал почему, но понимал, что это невозможно. Так что он остался сидеть на стуле как прикованный.

Марго опять захихикала. Это оттого, что она такая дура.

— На улице Яна ван Эйка шел сильный град, даже листья падали с деревьев, — произнес Томас вслух.

Мама посмотрела на него и улыбнулась. Казалось, он все-таки обнял ее, так она обрадовалась.

«Это было тайное послание, понятное только маме», — решил Томас. Так оно и было, потому что папа и Марго по-прежнему смотрели в тарелки.

Когда мама провожала его спать, она спросила:

— Тебе будут сниться интересные сны, мой маленький фантазер?

Томас кивнул.

— Я хороший, да?

— Ты самый лучший мальчик на свете, — сказала мама.

Она обняла его и сильно прижала к себе. Томас почувствовал, что она чуть-чуть плачет. Внутри у него похолодело, и он подумал: «Бог его ужасно покарает, моровой язвой или еще чем-нибудь».

Но потом, когда он лежал один и смотрел в темноту, ему стало страшно, что Бог, может быть, сердится. Томас сказал: «Мысли сами приходят мне в голову. И на самом деле я так не думаю, так что это не считается. Я ведь даже не знаю, что это такое, моровая язва».

И тогда он уснул.

Всю неделю стояла такая жара, что по каналам поплыли тропические рыбки. Томас видел их своими глазами.

Это были меченосцы. Он знал это наверняка, потому что в его аквариуме тоже жили меченосцы. Это такие забавные рыбки, которые смешно танцуют в воде, когда влюбляются.

Томас видел их неподалеку от девчоночьего лицея, где училась Марго. Он лежал в траве на животе и смотрел с набережной Рейнира Винкелеса, как рыбки проплывают мимо. Сразу целыми десятками. По дороге домой он задумался, поверит ли ему кто-нибудь. И тут он встретил Элизу.

Ей было уже шестнадцать. Она училась в одном классе с Марго и жила по соседству, за углом. У нее была искусственная кожаная нога, скрипевшая, как новые ботинки.

— В канале плавают тропические рыбки, — сказал он.

Элиза остановилась, из-за этого ее нога пересталаскрипеть.

Томаса как будто ударило током, когда он вдруг заметил, какая она красивая.

— Это потому, что их спускают в унитаз, когда уезжают в отпуск, — ответила она.

В это момент Томас не мог ни о чем думать, потому что Элиза смотрела прямо на него своими синими глазами.

— И из-за жары, — промямлил он.

— Кстати, в канализации живут еще и крокодилы, — добавила Элиза. Она опять заскрипела, потому что пошла дальше.

Томас последовал за ней.

— Честно? — спросил он. — Ты сама видела?

— Одного, — ответила Элиза, — размером с мой мизинец. В туалете. — Она взмахнула рукой на прощание.

Томас испугался, потому что на ее руке был один только мизинец. Другие пальцы отсутствовали.

— Ого, — только и смог сказать Томас. Затем дождался, пока Элиза скроется за углом, и почувствовал испуг где-то в глубине живота. Но в голове у него звенели веселые колокольчики. «Она красивая, — подумал он. — Ее не удивляет то, что я вижу. Она понимает, что это правда. Значит, Элиза тоже знает».

По дороге домой Томас размышлял: «А что она знает?» Было трудно думать вдали от окна. «Я не могу объяснить, что знает Элиза, но я тоже это знаю: какой-то я другой».

А уже дома, стоя у окна, он подумал: «А куда, интересно, делись ее остальные пальцы?»

«Воскресенье — единственный день, который надо толкать перед собой, как тачку, — написал Томас в "Книге всех вещей". — Остальные дни сами катятся вниз с моста».

По воскресеньям семья Томаса ходила в церковь.

Не в обычную церковь рядом с домом, а в особую, далеко. Эта церковь находилась в обычном доме без башни. Иногда во время службы даже было слышно, как соседи сверху пылесосят. Почти никто, кроме папы, мамы, Марго и Томаса не посещал эту церковь. Мама всегда надевала шляпу, а Марго — платок, потому что в этой церкви так надо. Нельзя, чтобы кто-то видел прическу женщин. Мужчин это не касалось, у них ведь прически нет.