Жорж-Эммануэль Клансье - Детство и юность Катрин Шаррон

Она помолчала, раздумывая, и вдруг заметила, что Катрин беззвучно плачет. Аделаида обняла девочку, прижала ее к себе.

— Господи, ну стоит ли так расстраиваться из-за какой-то мессы?

— Это потому, — пролепетала Катрин, глотая слезы, — потому что иначе я пойду в ад и буду гореть там на вечном огне…

Аделаида засмеялась:

— Ну, раз ты непременно хочешь попасть в рай… Но знай, — прибавила она, снова становясь серьезной, — знай, что, если я добьюсь у Тома и старухи согласия, тебе опять придется вставать ни свет ни заря! Потому что, сама понимаешь, эти скареды в лучшем случае позволят тебе ходить к ранней мессе.

Тома Паро, как и следовало ожидать, заявил, что нет никакого расчета кормить и оплачивать служанку, которая два утра в неделю отсутствует. «Не говоря уже о том, что девчонка возвращается из Ла Ноайли такая измотанная, что весь день потом ни на что не годна!» Но Аделаида настаивала, целовала мужа, всячески улещивала его. Что же касается старухи, то она сочла за благо не гневить отказом господина аббата. И в следующее же воскресенье Катрин отправилась к ранней мессе. Вид аббата Ладюранти ослепил ее. Впервые предстал он перед ней не в скромном обличье ворчливого учителя катехизиса, а в блистающих одеждах, приличествующих его сану. Теперь Катрин не жалела больше, что ей не пришлось в свое время посещать школу. Разве узнала бы она там такое количество чудесных историй, как на уроках катехизиса? Разве могла бы присутствовать при столь волнующем зрелище, как воскресная месса?

Катрин не обращала больше внимания на скудную пищу; она была даже рада ей, потому что аббат Ладюранти проповедовал пост и воздержание. Она не заходила больше в комнату молодой хозяйки, не открывала заветного ящика, не брала оттуда сладости.

Это безразличие больно задевало Аделаиду. Однажды вечером, придравшись к тому, что дети якобы плохо ухожены, молодая женщина впервые за все время грубо разбранила Катрин. Девочка сначала не поняла, в чем дело, и в полном недоумении уставилась на разгневанную хозяйку.

Приняв изумление Катрин за вызов, Аделаида раскричалась еще сильнее.

Подстрекаемая мужем, злорадно приговаривавшим: «Ну вот, наконец-то у тебя открылись глаза на эту дрянь!» — она подскочила к остолбеневшей от удивления Катрин и закатила ей пощечину.

Катрин опрометью выбежала из кухни и, хотя на дворе была уже ночь, бросилась в поле. Круглая луна стояла высоко в небе, заливая все вокруг своим бледным светом. Девочка, рыдая, упала на колени в мокрую от росы траву, подняла глаза к небу и стала громко молиться: «Пресвятая Дева Мария, услышь меня! Я не сделала ничего плохого, а моя хозяйка ударила меня. Я больше не могу оставаться здесь, в Ласко. Я очень прошу тебя, Пресвятая Дева, помоги мне вернуться к маме. Ее тоже зовут Марией, как и тебя. Верни меня домой!»

Катрин трижды прочитала «Богородицу», перекрестилась, встала с колен и вернулась на ферму.

Когда она вошла в дом, Тома Паро злорадно ухмыльнулся, Аделаида же, напротив, бросила на девочку нежный, полный раскаяния взгляд. Но Катрин ничего не заметила. Она быстро разделась, легла в постель и уснула, в полной уверенности, что богоматерь исполнит ее просьбу и перенесет ночью в дом-на-лугах.

Утром, проснувшись, Катрин не поверила своим глазам, обнаружив, что она по-прежнему находится на кухне у Паро. Она вскочила с кровати и выбежала во двор, желая убедиться, что это действительно ферма Ласко. Увы! Ошибки не было: за ночь ничего не изменилось. Перед ней был тот же знакомый двор, за ним — поросший кустарником склон и дальше, до горизонта, поля. Что же произошло? Почему святая дева не захотела исполнить ее молитву? Весь день Катрин бродила по дому как потерянная, спрашивая себя, пойдет ли она еще когда-нибудь к аббату Ладюранти на урок катехизиса. Аделаида тревожно следила за ней. Наконец, улучив минуту, когда Катрин оказалась подле нее, молодая женщина обняла маленькую служанку за плечи и прошептала ей на ухо:

— Не сердись, Кати! Ты же знаешь, что я люблю тебя!

Девочка молча прильнула к ней.

— Может, ты больше не любишь меня? — продолжала Аделаида.

— О нет, нет! — запротестовала Катрин.

— Тогда поднимемся наверх и заглянем в нижний ящик комода, ладно? — предложила хозяйка.

И Катрин не отказалась. Чего ради воздерживаться и лишать себя лакомств, если Пресвятая Дева там, наверху, не желает ее слушать?

В скором времени, однако, ей снова пришлось обратиться за помощью к небесным силам, но на сей раз при обстоятельствах более драматичных.