Жорж-Эммануэль Клансье - Детство и юность Катрин Шаррон

Друзья с восторгом следили за ним. К вечеру новое веретено было готово.

— Дай! — нетерпеливо протянула руку Жюли.

— Погоди, — возразил Франсуа. И, заметив на ее лице разочарование, добавил: — Завтра получишь… Надо еще кое-что сделать!

Наутро Жюли захлопала от радости в ладоши, обнаружив на веретене свои инициалы: «Ж» и «Л», выжженные по гладкой поверхности дуба и переплетенные между собой.

— Ни у кого во всей округе нет такой красоты! — восхищалась Жюли.

Она прижала веретено к груди и убежала, позабыв от избытка чувств поблагодарить молодого мастера.

Вскоре она вернулась в сопровождении соседки, тощей женщины неопределенного возраста. В руках ее был обрубок дерева.

— Вот, — сказала женщина, — я увидела у Жюли веретено, которое ты ей смастерил, и хочу иметь такое же, и тоже с буквами. — Она посмотрела на Франсуа и добавила: — Я дам тебе два су.

— Какие буквы надо вырезать?

— Откуда я знаю? Меня зовут Антуанетта Дюбрёйль.

— О! — сказал Франсуа. — Значит, нужно «А» и «Д». Это трудные буквы.

Придется прибавить еще одно су.

Орельен стоял рядом, улыбаясь. Соседка обернулась к нему:

— Верно он говорит, что эти буквы трудные?

— Самые что ни на есть трудные во всем алфавите, — заверил ее Орельен.

Женщина заколебалась, поглядывая то на Франсуа, то на Орельена.

— А они хоть будут красивые, эти «А» и «Д»?

— В монастырской школе я всегда получал награды за чистописание, отрезал Франсуа.

— Ладно, пусть будет три су, — вздохнув, согласилась женщина. Как только за заказчицей захлопнулась дверь, Катрин, Орельен и Жюли заговорили разом, перебивая друг друга.

— Я так боялась, что она уйдет! — восклицала Катрин.

— Франсуа скоро станет богачом! — ликовала Жюли.

— Я здорово ответил ей! — твердил Орельен.

А Франсуа молчал и только поглядывал с улыбкой на друзей, безмолвно наслаждаясь своим триумфом.

С тех пор не проходило дня, чтобы какая-нибудь соседка не являлась к Франсуа заказать себе новое веретено. Мальчик постепенно совершенствовал свое мастерство и, вырезая на дереве инициалы заказчицы, нередко украшал буквы звездочками или цветами.

Теперь, когда у Франсуа появилась работа, характер его заметно изменился к лучшему. Он снова стал веселым и доброжелательным, как в те далекие времена, когда гонял целыми днями по лесам и полям. Он больше не грубил, не отпускал колкостей по адресу Катрин или Марциала. Здоровье его понемногу улучшалось. Мать часто смотрела на мальчика, когда тот с увлечением трудился над очередным веретеном. На бледных губах ее появлялась счастливая улыбка, но тут же гасла, и худое лицо снова принимало свое обычное, усталое и озабоченное, выражение.

— А Обен? — шептала она. — Ах, если бы знать, как он там? Только бы тот не обижал его.

— Не огорчайтесь, мама, — утешал ее Франсуа. — Вот продам целую кучу веретен, и Обен сможет вернуться домой, а вы не будете больше ходить на поденщину.

Мать подходила к сыну, клала руку на его курчавую черную голову.

— Смотри не переутомляйся, Франсинэ! — говорила она ласково.

Однажды утром в дверь робко постучали.

— Войдите! — крикнула Катрин. Она кормила Клотильду, держа ее на коленях.

Молодая девушка, тоненькая и розовощекая, нерешительно переступила порог кухни.

— Простите, пожалуйста, — спросила она смущенно, — Франсуа Шаррон здесь живет?

— Это я, — ответил Франсуа.

— Ах, как я рада! — с облегчением воскликнула девушка. — Я, знаете ли, редко бываю в этом квартале. Бакалейная лавка моего отца на другом конце Ла Ноайли, и я боялась, что не найду вас…

Девушка заказала два веретена и ушла. Франсуа поглядел ей вслед и вдруг подкинул свой нож высоко в воздух и поймал его на лету.

— Ты что, спятил? — прикрикнула на него Катрин. — Без глаза хочешь остаться?

Но Франсуа только смеялся над ее страхами.

— Слыхала? — спросил он торжествующе. — «На другом конце Ла Ноайли».

Она пришла ко мне с другого конца города!

И в самом деле слава его быстро росла. Чаще всего к нему являлись с заказами молоденькие девушки. «Маленький Шаррон», как они его ласково называли, нравился юным горожанкам. Они находили, что у него смышленое лицо, тонкие красивые руки; девушки жалели больного мальчика, им хотелось утешить его.

Теперь Катрин, как в былые дни, часто сидела рядом с братом, который снова делился с ней своими планами на будущее. Но мальчик уже не мечтал больше о подземном туннеле или о путешествиях. Он расписывал сестренке фабрику веретен, которую непременно построит, как только выздоровеет.