Люси Монтгомери - Истории про девочку Эмили

Прошло уже довольно много времени с тех пор, как ей было позволено сидеть на боковой скамье. Такое позволение было наградой, приберегаемой мисс Браунелл для тех учеников, которые находили благосклонность в ее холодном взоре… а Эмили никогда не оказывалась в их числе. Но когда Илзи попросила и за себя, и за Эмили, мисс Браунелл пришлось дать разрешение обеим, так как она не могла придумать никакой веской причины, чтобы дать его Илзи и не дать Эмили — хотя именно так ей хотелось поступить, поскольку она была одной из тех мелочных натур, что никогда не забывают и не прощают никакого оскорбления. Эмили в первый свой день в школе вела себя, как считала мисс Браунелл, дерзко и вызывающе… и к тому же так и не признала своей вины. Эта мысль по-прежнему сидела занозой в уме мисс Браунелл, и Эмили чувствовала ее неприязнь к себе в десятках разных мелочей: она никогда не получала никаких похвал, она неизменно оставалась мишенью саркастических замечаний мисс Браунелл, маленькие знаки расположения, выпадавшие на долю других девочек, никогда не доставались ей. Так что в предоставленной возможности сидеть на боковой скамье была приятная новизна.

Место на боковой скамье давало немалые преимущества. Вы могли, не поворачивая головы, наблюдать за всем классом, а мисс Браунелл не могла подкрасться сзади и заглянуть вам через плечо, чтобы увидеть, чем вы заняты. Но больше всего удовольствия доставляла Эмили возможность смотреть прямо в школьный лесок и разглядывать старые ели, среди которых играла Женщина-ветер, и длинные серо-зеленые шлейфы мха, свисающие с ветвей, словно знамена страны эльфов, и маленьких рыжих белок, бегающих по изгороди, и расчищенные в снегу дорожки, на которых пятна солнечного света казались расплескавшимся золотым вином… а еще в узкий просвет между деревьями можно было бросить взгляд в долину Блэр-Уотер, на песчаные дюны, на залив за ними. В тот день покрытые снегом дюны были нежно округлыми и серебристыми, а за ними тянулась темная, глубокая синева залива с ослепительно белыми осколками льда, плавающими по нему, словно миниатюрные айсберги. Уже просто глядя на все это, Эмили трепетала от невыразимого восторга, который она, однако, должна была попытаться выразить в словах. Она начала свое стихотворение. Дроби были забыты… какое отношение имели числители и знаменатели к этим плавным очертаниям серебристых дюн… этой неземной синеве залива… этим темным верхушкам елей на фоне жемчужного неба… этим эфирным лесным просекам из жемчуга и золота? Эмили забыла, где находится… настолько забыла, что не заметила, как ученики, отвечавшие географию, разошлись по своим местам и как мисс Браунелл, обратив внимание на устремленный в небо восторженный взгляд Эмили, отыскивающей новую рифму, неслышно направилась к ней. Илзи рисовала что-то на своей грифельной дощечке и не видела учительницу, иначе непременно предупредила бы подругу. Неожиданно Эмили почувствовала, что грифельная дощечка выхвачена у нее из рук, и услышала над головой голос мисс Браунелл:

— Надеюсь, ты решила все примеры, Эмили?

Эмили не решила ни одного примера… она лишь исписала дощечку стихами… стихами, которые мисс Браунелл не должна была видеть… не должна была видеть! Эмили вскочила на ноги и сделала отчаянную попытку схватить свою дощечку. Но мисс Браунелл с играющей на тонких губах улыбкой злобного удовольствия подняла дощечку так, что до нее было не дотянуться.

— Что это? Не совсем похоже… на дроби. «Строки на ви-ид из окна шко-олы Блэр-Уотер». Право, дети, кажется, среди нас есть подающий надежды поэт.

Слова были довольно безобидными, но… о, какая ядовитая ирония звучала в тоне — презрение, издевка, вот что было в нем! Он обжег душу Эмили, как удар кнута. Для нее не было ничего ужаснее мысли, что дорогие ее сердцу стихи прочтут чужие глаза… холодные, равнодушные, насмешливые чужие глаза.

— Пожалуйста… пожалуйста, мисс Браунелл, — с несчастным видом выговорила она, запинаясь, — не читайте это… я сотру… я сейчас же сделаю примеры. Только, пожалуйста, не читайте. Там… там ничего нет.

Мисс Браунелл жестоко засмеялась.

— Ты слишком скромна, Эмили. Тут целая дощечка… поээзии… только подумайте, дети… поээзии. В нашей школе есть ученица, которая умеет писать… поээзию. И она не хочет, чтобы мы читали эту… поээзию. Боюсь, Эмили очень эгоистична. Я уверена, что мы все насладимся этой… поээзией.