Люси Монтгомери - Истории про девочку Эмили

— Тедди — славный мальчик, но мать у него странная, — сказала ей Илзи на пути в Пижмовый Холм. — Она никогда никуда не ходит… даже в церковь… но я думаю, все это из-за шрама на лице. Они не здешние… живут в Пижмовом Холме только с прошлой осени. Они бедные и гордые, и соседи к ним редко заходят. Но Тедди ужасно милый, так что, если его мать будет на нас мрачно смотреть, не станем обращать внимания.

Миссис Кент не стала смотреть на них мрачно, хотя оказанный им прием оказался довольно прохладным. Возможно, она также получила какие-то распоряжения от доктора. Это была маленькая женщина с громадной копной мягких, шелковистых, блеклых светло-каштановых волос, с темными печальными глазами и широким шрамом, идущим наискось через все ее бледное лицо. Без шрама она могла бы считаться даже миловидной, а ее нежный голос звучал нерешительно, как ветер в зарослях пижмы. Эмили, с ее природной способностью с первого взгляда составлять мнение обо всех людях, которые встречались ей, сразу почувствовала, что миссис Кент не была счастливой женщиной.

Пижмовый Холм лежал к востоку от Разочарованного Дома, между озером и песчаными дюнами. Большинство людей считали это место неухоженным, уединенным, заброшенным, но Эмили нашла его очаровательным. Маленький, обшитый досками домик стоял на вершине невысокого холма, круто и неожиданно поднимающегося на обочине проезжей дороги и утопающего в ароматном, дерзком буйстве зарослей пижмы. Неровная изгородь, почти незаметная в разросшихся кустах шиповника, окружала участок, куда с дороги вела осевшая, давно не крашенная маленькая калитка. В склон холма были врыты камни, служившие ступенями, по которым можно было подняться к парадной двери. За домом стоял полуразвалившийся сенной сарай и раскинулось поле цветущей кремово-зеленой гречихи, отлого спускающееся к озеру Блэр-Уотер. А спереди у дома было неправильной формы крыльцо, вокруг которого протянулась яркая полоса красных маков, поднимающих к небу свои волшебные чаши.

Тедди был искренне рад гостьям, и втроем они весело провели остаток дня. Когда пришло время прощаться, на чистом, чуть желтоватого оттенка, лице Тедди уже играл легкий румянец, а темно-голубые глаза горели ярче, чем прежде. Миссис Кент с жадной радостью отметила это и горячо, хотя все еще не радушно, попросила девочек приходить почаще. Но Пижмовый Холм показался им таким очаровательным местом, что они и сами были рады прийти снова. До самого конца каникул почти каждый день Илзи и Эмили появлялись там — предпочитая для своих визитов долгие восхитительные августовские вечера, когда над зарослями пижмы парили белые мотыльки и дымчатые золотистые сумерки медленно угасали, превращаясь в лиловый полумрак над зеленым склоном позади дома, а на берегах озера зажигали свои сказочные факелы светляки. Иногда все трое играли в зарослях пижмы, и тогда Тедди и Эмили, как правило, оказывались на одной стороне, но даже вдвоем были не более чем равным противником проворной, сообразительной Илзи. Иногда Тедди приглашал их на чердак сенного сарая, чтобы показать небольшую коллекцию своих рисунков. Обе девочки находили эти рисунки совершенно замечательными, хотя даже не подозревали, насколько великолепны они были в действительности. Казалось чудом, что Тедди, взяв карандаш и кусок бумаги, может несколькими быстрыми движениями тонких смуглых пальцев изобразить Илзи или Эмили, или Дымка, или Лютика, так что кажется, они готовы заговорить… или замяукать.

Дымок и Лютик были котами, жившими в Пижмовом Холме. Лютик, прелестное, пушистое, желтое создание, лишь недавно перестал считаться котенком. Дымок, взрослый мальтийский кот, выглядел аристократом от кончика носа до кончика хвоста. Ни у кого не могло возникнуть сомнений в том, что он принадлежит к самому высшему кошачьему обществу. У него были изумрудные глаза и дымчатая плюшевая шубка с единственным белым пятном — восхитительной манишкой.

Самыми приятными из всех приятных часов, проведенных в Пижмовом Холме, Эмили считала те, когда, устав от игр, Тедди, Илзи и она втроем сидели на ступенях странного маленького крыльца, окруженные тайной и волшебством превращения света во мрак, и смотрели на темнеющие на фоне неба елочки за сенным сараем, которые казались лишь сказочными призраками деревьев. Облака на западе медленно темнели, и над полями поднималась громадная круглая желтая луна, отражение которой то появлялось, то исчезало на поверхности озера, где Женщина-ветер ткала чудесные гобелены из света и тени.