Николай Омельченко - Повести

За шиворот заполз приятный холодок. Перестав, наконец, зевать, Борис вновь сладко потянулся, поежился и пошел по слегка поскрипывающей росной траве к реке, удивленно поглядывая на все вокруг, так изменившееся после долгой, темной, дождливой ночи.

На том берегу притаились у кустов молчаливые рыболовы, они почти не двигались, лишь иногда перезабрасывали удочки да как бы испуганно поднимали головы, когда посреди реки, далеко от них, вскидывалась, хлестко плеснув по воде, крупная рыба. Вода в реке была такой тихой и гладкой, что от всплеска рыбы до самого берега катились волночки, и от них едва слышно шелестела прибрежная осока.

Но вот волночки покатились покрупнее и как-то не от середины к берегу, а по диагонали реки. Осока закачалась сильнее, и Борис увидел выплывшую из-за поворота реки лодку. В ней было двое — один постарше, парень лет шестнадцати, — на веслах, а второй, видимо, однолеток Бориса, белоголовый, давно не стриженый, чем-то внешне похожий на Генку, сидел на корме.

Лодка резко повернула в сторону острова и пошла к той самой косе, где вечером ребята ловили рыбу.

Сзади послышался шорох кустов, Борис обернулся, к нему подходили Роман и Генка.

— Не за нами ли эта посудинка? — спросил, поеживаясь от утренней прохлады, Генка.

— Вряд ли, но можем попросить, чтобы перевезли, — сказал Роман, — Зойка же больна, она вплавь не может. — Роман помолчал, покосившись на ребят, и выдавил со вздохом: — Да и у меня что-то горло немного… Никогда не болело, а тут…

— Как же так, — хитровато усмехнулся Генка, — плавали через реку и мокли под дождем мы, а горло болит у тебя…

— Я тоже мок, — мрачно сказал Роман и сердито посмотрел на Генку.

— Да будет вам, хоть утром не ссорьтесь, — примиряюще произнес Борис, — такое утро чудесное…

— Ты, может, еще и стихи сочинять начнешь? — покривившись, спросил Генка. — Я помню чудное мгновенье!

В это время лодка пристала к косе.

— Пошли, ребята, — сказал Роман и двинулся вдоль берега.

Ребята молча последовали за ним.

Когда они подошли к косе, половина лодки уже была вытащена на песок, чтобы ее не смыло течением, а те двое возились с чем-то у обрыва.

— Да они же браконьеры!.. — всхлипнув, разразился своим смехом Генка.

Теперь уже и Роман и Борис рассмотрели то, что делали эти двое. Они вытряхивали из сети в ведро рыбу. Заслышав шаги, настороженно обернулись. Старший, круглолицый и, видимо, очень сильный парень, — под расстегнутой нейлоновой курткой угадывались широкие плечи и выпуклая грудь, — неприветливо оглядел ребят, вскинул на плечо мокрую сеть с застрявшими в ней водорослями, взял ведро, пошел к лодке, бросил в нее сеть, поставил ведро и, закурив, молча смотрел то на воду, то на ребят.

И тут они заметили, что кисть руки у него перевязана. А когда ребята увидели в лодке бредень с двумя держаками из березки, даже переглянулись, поняв, кто срубил деревца и чья это кровь была на листьях папоротника.

Младший подошел к ним и спросил:

— Ну, что уставились, что надо?

— Лодку, — почти таинственно прошептал Генка.

Паренек вынул что-то из кармана и, слегка размахнувшись, ударил им о ствол дерева. Раздался уже знакомый ребятам выстрел, запахло серой.

— Так вот оно что… — усмехнулся Роман, всматриваясь в то, что держал в руках паренек. Это был обычный ключ от замка с гвоздем и веревочкой. В ствол ключа набивалась сера от спичек, потом засовывался в него гвоздь, и, когда им ударяли о что-нибудь твердое, спичечная сера взрывалась. — Детские игрушки, мы уже вышли из этого возраста, — продолжал снисходительно усмехаться Роман. — Этим нас не напугаешь.

— Откуда такие храбрые? Как сюда попали?

— Мы из города, — сказал Роман.

— Тоже мне ответ… все из города. Я спрашиваю, как пода без лодки попали?

— На лодке, а лодка развалилась.

Паренек поглядел на Романа, усмехнулся.

— Как это развалилась?

— Очень просто, развалилась и все, — ответил Борис.

— А зачем вы сюда прибыли?

— Просто так, путешествуем, — сказал Генка.

— Ну, так путешествуйте дальше, — угрожающе выдавил белоголовый.

— А зачем же так невежливо? — усмехнулся Роман.

— А что, может, научишь по-другому?

— Мог бы и научить, — спокойно и со своей обычной серьезностью сказал Роман. — Да ссориться нам не к чему…

— Вот еще что, ты, может, командовать вздумаешь, то мигом искупаю…

— Не искупаешь, он боксер, да и мы кое-что умеем, — кривляясь, выступил вперед Генка.

— Смотри, как бы махалки вам не обламали. Витек, ты слыхал? — все же отступив немного назад, обратился белоголовый к старшему.