Борис Азбукин - Ленькин салют

— Нет твой Ленька. Он там, — Ахмет указал большим пальцем куда-то вверх через плечо.

— Где «там»? — не поняла Женя. — На допросе?

— Твой Ленька песни поет на Луна. — Ахмет расхохотался, довольный своей шуткой. — Нэ понымаешь? Его расстрелял. — Для большей выразительности он прижал к животу висевший на ремне автомат и повел им из стороны в сторону.

Женя покачнулась, как от удара, и отступила назад.

…Медленно брела она по улицам, спотыкаясь о камни, не сознавая, куда идет. Слезы застилали глаза, а ей казалось, солнце ослепило ее и тугой январский ветер пошатывает, мешает идти. Она не помнила, как очутилась на скамье бульвара у развалин панорамы. Взгляд ее блуждал по обломкам разрушенных стен и железной решетке купола, по голым деревьям и большой старой клумбе, заросшей сорняком, точно забытая могила, а неотступные горькие мысли не покидали ее, рвали душу на части.

Пятнадцать лет! Пора романтической юности, окрыленной мечты и высоких благородных стремлений служить народу; пора пробуждения самостоятельной мысли и возмужания. И вдруг все оборвано… Оборвано в самом начале, на пороге сознательной осмысленной жизни! Свастика, подобно удаву, обвивает стальными кольцами и душит, душит все живое, непокорное, губит тысячи юных, гордых, талантливых жизней. И все только за то, что они ищут новых неизведанных путей, хотят идти своей тропой, жить по-своему и петь песни, как хотел Ленька, для всех-всех людей на свете. Женя вспомнила тоскливо притихшую слободку, голубей, метавшихся в небе, последнюю Ленькину просьбу, и слезы потекли по ее запавшим щекам, а губы беззвучно шептали:

— Ах Ленька, Ленька! Милый синеглазый певун! Не петь тебе больше песен… не пускать голубей…

Друг мой, юный читатель! Будешь бродить по севастопольским холмам — загляни и на Зеленую горку к старожилам слободки. И, хотя минуло уже двадцать лет, много хорошего вспомнят они и расскажут тебе о пионере Лене Славянском и его вожатой Жене Захаровой.

Той же весной, в дни провала подполья, жандармы схватили и Женю. В начале апреля, когда в садах и на Язоновском редуте буйно цвел миндаль, Женя с товарищами была расстреляна в том же противотанковом рву, что и Леня.