Николай Носов - Витя Малеев в школе и дома

– Наверно, «тежелый» надо писать?

– А ты не гадай. Знаешь правило – пользуйся правилом. Измени слово так, чтоб на первом слоге было ударение.

Шишкин стал изменять слово «тяжелый» и нашел слово «тяжесть».

– А! – обрадовался он. – Значит, надо писать не «тижелый» и не «тежелый», а «тяжелый».

– Верно, – говорю я. – Вот теперь возьми и сделай упражнение снова, потому что ты делал его и совсем не пользовался правилом, а от этого никакой пользы не может быть. Всегда надо думать, какую букву писать.

– Ну ладно, в другой раз я буду думать, а сейчас пусть так останется.

– Э, братец, – говорю, – так не годится! Уж если ты обещал слушаться меня, слушайся.

Шишкин со вздохом принялся делать упражнение снова. На этот раз он очень спешил. Буквы у него лепились в тетрадке и вкривь и вкось, валились набок, подскакивали кверху и заезжали вниз. Видно было, что ему уже надоело заниматься. Тут к нам пришел Юра. Он увидел, что мы занимаемся, и сказал:

– А, занимаетесь! Вот это хорошо! Что вы тут делаете?

– Упражнение, – говорю. – Ему Ольга Николаевна задала.

Юра заглянул в тетрадь.

– Что же ты тут пишешь? Надо писать «зуб», а ты написал «зуп».

– А какое тут правило? – спрашивает Шишкин. – У меня правило на безударные гласные, а это разве безударная гласная?

– Тут, – говорю, – такое правило, что надо внимательно списывать. Смотри, что в книжке написано? «Зуб»!

– Тут тоже есть правило, – сказал Юра. – Надо изменить слово так, чтобы после согласной, которая слышится неясно, стояла гласная буква. Вот измени слово.

– Как же его изменить? «Зуб» так и будет «зуб».

– А ты подумай. Что у тебя во рту?

– У меня во рту зубы, и язык еще есть.

– Про язык тебя никто не спрашивает. Вот ты изменил слово: было «зуб», стало «зубы». Что слышится: «б» или «п»?

– Конечно, «б»!

– Значит, и писать надо «зуб». В это время пришел Ваня. Он увидел, что мы занимаемся, и тоже сказал:

– А, занимаетесь!

– Занимаемся, – говорим.

– Молодцы! За это вам весь класс скажет спасибо.

– Еще чего не хватало! – ответил Шишкин. – Каждый ученик обязан хорошо учиться, так что спасибо тут не за что говорить.

– Ну, это я так просто сказал. Весь класс хочет, чтоб все хорошо учились, а раз вы учитесь, значит, все будет хорошо.

Тут опять отворилась дверь, и вошел Вася Ерохин.

– А, занимаетесь! – говорит.

– Что это такое? – говорю я. – Каждый приходит и говорит: «А, занимаетесь», будто мы первый раз в жизни занимаемся, а до этого и не учились вовсе!

– Да я не про тебя говорю, я про Шишкина, – ответил Вася.

– А Шишкин что? Будто он совсем не учился? У него по всем предметам не такие уж плохие отметки, только по русскому…

– Ну, не сердись, я так просто сказал. Я думал, что он не занимается, а он занимается, вот я и сказал

– Мог бы хоть что-нибудь другое сказать. Будто других слов нет на свете!

– Откуда же я знал, что это вас так обидит? По-моему, ничего тут обидного нет.

Тут снова отворилась дверь, и на пороге появился Алик Сорокин.

– Сейчас тоже, наверно, скажет: «А, занимаетесь!» – прошептал Шишкин.

– А, занимаетесь! – улыбнулся Алик Сорокин. Мы все чуть «от смеха не лопнули.

– Чего вы смеетесь? Что я такого смешного сказал? – смутился Алик.

– Да ничего. Мы не над тобой смеемся, – ответил я. –А ты чего пришел?

– Так просто. Думал, может, моя помощь понадобится.

– Может быть, и шахматы с собой захватил? – спросил я.

– Ах я растяпа! Забыл шахматы захватить! Вот бы мы и сыграли тут!

– Нет, ты уж с шахматами лучше уходи отсюда подальше, – сказал Юра. – Пойдемте домой, ребята, не будем им мешать заниматься.

Ребята ушли.

– Это они приходили проверить, учимся мы или нет, – сказал Костя.

– Ну и что же? – говорю я. – Ничего тут обидного нет.

– Что же тут обидного? Я и не говорю. Ребята хорошие, заботливые.

– А Ольга Николаевна сказала маме, что ты не ходил в школу? – спросил я Костю.

– Сказала. И маме сказала и тете Зине сказала! Знаешь, какая мне за это была головомойка! Ох, и стыдили меня – век помнить буду! Но ничего! Я и то рад, что все теперь кончилось. Я так мучился, пока не ходил в школу. Чего я только не передумал за эти дни! Все ребята как ребята: утром встанут – в школу идут, а я как бездомный щепок таскаюсь по всему городу, а в голове мысли разные. И маму жалко! Разве мне хочется ее обманывать? А вот обманываю и обманываю и остановиться уже не могу. Другие матери гордятся своими детьми, а я такой, что и гордиться мною нельзя. И не видно было конца моим мучениям: чем дальше, тем хуже!