Николай Носов - Витя Малеев в школе и дома

– Понятно, – сказал я.

– А ты, Шишкин, запомни, что все люди должны честно трудиться.

– Но я ведь еще не трудюсь… не тружусь, – пролепетал. Шишкин.

– Как так не трудишься? А учеба разве не труд? Учеба для тебя и есть самый настоящий труд. Взрослые работают на заводах и фабриках, в колхозах и совхозах, строят электростанции, соединяют каналами реки и моря, орошают пустыни, насаждают леса. Видишь, как много дел!.. А дети учатся в школах, чтобы в будущем стать образованными и, в свою очередь, принести нашей родине как можно больше пользы. Разве ты не хочешь приносить родине пользу?

– Хочу.

– Вот видишь! Но, может быть, ты думаешь, достаточно сказать просто «хочу»? Надо быть стойким, упорным, без упорства ты ничего не достигнешь.

– Я буду теперь упорным.

– Вот хорошо, – сказал Игорь Александрович. – Надо быть честным. А разве ты честен? Ты обманывал мать, обманывал учительницу, обманывал своих товарищей.

– Я буду честным теперь.

– Постарайся, – сказал Игорь Александрович. – Но это еще не все. Надо любить своих товарищей.

– Разве я не люблю их? – удивился Шишкин.

– Где же любишь! Бросил их всех и решил без них обойтись. Разве это любовь?

– Но я ведь скучал по ним! – чуть ли не со слезами на глазах воскликнул Шишкин.

– Ну хорошо, что хоть скучал, но будет еще лучше, если ты будешь чувствовать, что без товарищей тебе не прожить, чтоб даже в голову не приходило бросать их.

– Я буду больше любить, – сказал Шишкин.

– Что же ты делал, голубчик, пока не ходил в школу? – спросил его Игорь Александрович.

Мы рассказали, как учили Лобзика считать. Игорь Александрович очень заинтересовался этим и подробно расспрашивал, как мы это делали.

– Да разве же можно научить собаку считать, как человека? – сказал наконец он.

– А как же считала та собака в цирке? Игорь Александрович засмеялся:

– Та собака вовсе не умела считать. Ее выучили только лаять и останавливаться по сигналу. Когда собака пролает столько раз, сколько нужно, дрессировщик дает ей незаметный для публики сигнал, и собака перестает лаять, а публике кажется, что собака сама лает, сколько нужно.

– Какой же сигнал дает дрессировщик? – спросил Костя.

– Ну, он незаметно кивает головой, или машет рукой, или потихоньку щелкает пальцами.

– Но наш Лобзик иногда считает правильно и без сигнала, – сказал Костя.

– Собаки очень наблюдательны, – сказал Игорь Александрович. – Ты сам незаметно для себя можешь кивать головой или делать какое-нибудь телодвижение как раз в то время, когда Лобзик пролает столько раз, сколько нужно, вот он подмечает это и старается угадать. Но так как твои телодвижения очень неуловимы, то он и ошибается часто. Для того чтобы он лаял правильно, приучите его к какому-нибудь определенному сигналу, например щелкайте пальцами.

– Я возьмусь за это, – сказал Костя. – Только я сначала подтянусь по русскому языку, а потом буду учить Лобзика.

– Вот правильно! А когда у нас будет вечер в школе, можете выступить со своей дрессированной собакой.

Мы так боялись, что Игорь Александрович придумает для нас какое-нибудь наказание, но он, видно, и не собирался наказывать нас, а хотел только объяснить нам, что надо учиться лучше.

Когда мы вышли из кабинета директора, то увидели, что Володя и все ребята дожидались нас в коридоре. Они моментально окружили нас и стали спрашивать:

– Ну что? Что вам Игорь Александрович сказал? Что вам будет?

– Простил. Теперь уже ничего не будет, – ответил я.

– Ну вот и хорошо! – обрадовался Толя. – Пойдемте в пионерскую комнату, поговорим. Надо поговорить.

Мы все гурьбой пошли в пионерскую комнату. Шишкин вошел последним.

– Иди, иди, Шишкин, не бойся! – говорил Юра. – Никто тебя ругать не будет.

Мы сели вокруг стола, и Володя сказал:

– Теперь поговорим, ребята, как помочь Шишкину. Он плохо учился и в конце концов дошел до того, что совсем перестал ходить в школу. Но мы все тоже виноваты в этом. Мы не обращали внимания на то, как он учится, и не помогли ему вовремя.

– Мы, конечно, тоже виноваты, – ответил Ваня. – Но и Шишкин должен понять, что надо учиться лучше. Если он не возьмется теперь, то это опять может плохо кончиться.

– Правда, Шишкин, только ты не обижайся, это опять может плохо кончиться, – сказал Юра. – А мы поможем тебе, честное слово! Все, что надо, сделаем.

– А как помогать? – сказал Лепя Астафьев. – Мы ведь ему помощника выделили. Видно, Алик Сорокин плохо занимался с ним, раз такие результаты.