Хорст Бастиан - Тайный Союз мстителей

Активисты в деревне много кричали о справедливости, но, может быть, именно потому он не верил им. Все ведь было не так, как писали в газетах. Чуть не каждый день там говорилось о великих революционных переменах на селе, расписывались такие красоты, что и вообразить трудно. И недоверие усиливалось. Сейчас он подумал: может быть, где-нибудь в другом месте все и было по-другому. Но вот взять хотя бы эту земельную реформу, как она прошла здесь в Бецове. Ну, пришел этот Рункель, ладно уж, бог с ним. У него теперь свое хозяйство, двор, даже свой забор. Иной раз он и дрался. Но разве это назовешь революцией? Еще этому Шульце благодаря земельной реформе кое-что перепало. Здесь в Бецове мало что можно было разделить. Лолиес еще себе кусок прирезал. Альберт был убежден в этом, хотя Лолиесу по реформе ничего и не полагалось.

Но дальше-то как? Что этот Шульце — революционер? Может быть, и революционер. Он при нацистах в тюрьме сидел. Но ведь к нему, к Альберту, Шульце не пришел и не сказал: «Ясное дело, Альберт, ты прав. Мы с тобой вместе это дело поправим». Нет, Шульце без конца куда-то бегал, говорил, говорил, и всё слова, которые в газетах печатают. Люди или смеялись над ним, или наговаривали на него. А что толку-то?.. Толку Альберт никакого не видел. Потом ведь эта земельная реформа была давным-давно. Теперь опять есть хозяева и батраки. Да, да, батраки, хоть об этом в газетах не пишут. И еще: никогда кулаки и средние крестьяне не жили так хорошо, как сейчас. Где ж тут справедливость? Или взять хотя бы беженцев — на каждого старожила приходится чуть ли не по три. Для примера можно и ребят из Союза назвать. Разве это справедливо? Одни живут у себя в родном доме, а у других нет ничего. Нет, он, Альберт, не доверял этому государству! Он хотел драться! Драться за справедливость, как он ее понимал. А тут еще эти пионеры под ногами путаются.

Альберт выпрямился и заговорил:

— Если кто сдрейфил, пусть сразу скажет. И если кто против нашего решения — тоже.

Все выдержали его взгляд, в том числе и Родика.

— Значит, ясно, — отметил Альберт. — Всем, кто запишется в пионеры, мы намылим шею! Всякие там членские билеты или что у них будет — отберем! А Линднеру будем все поперек делать, где только сможем. Вот все, что я хотел сказать. Теперь о другом. Раз у нас война — мне нужен заместитель. С сегодняшнего дня. Кого я хочу — я знаю. Но вы сперва сами предлагайте.

Ребята, вытаращив глаза, следили за своим шефом. Может быть, каждый и думал про себя: а вдруг кто-нибудь меня предложит, но начинать никому не хотелось.

— Ты кого предлагаешь? — спросил Альберт Сынка.

Тот оглядел всех подряд. Наконец его темные глаза остановились на Друге, и он сказал:

— Все тут хороши, но я предлагаю Другу.

— Я тоже не против, но ты докажи почему. — Манфред пропищал это несколько поспешно.

И Сынок сразу догадался, что он разочарован — как это не его предложили! Он даже улыбнулся.

— Ты быстро говоришь, Манфред, а Друга быстро думает! Поэтому…

Все рассмеялись, а Манфред, сделав вид, будто это вовсе не на его счет проехались, тоже рассмеялся. Выглядел он при этом довольно глупо.

Вальтер откашлялся. Он всегда так делал, перед тем как пуститься в длинные рассуждения.

Но Альберт тут же отмахнулся, сказав:

— Нечего нам разводить канитель! Кто «за» — пусть руку поднимет.

Первыми проголосовали Родика, Сынок и он сам. Друга готов был сквозь землю провалиться, до того неловко он себя чувствовал. Остальные медлили.

Наконец Руди тоже поднял руку и сказал:

— Чего там, он парень неплохой, наш сочинитель.

Руди сам придумал эту кличку для Други. И тот страшно обижался, когда его так называли. Ему было стыдно, хотя стыдиться тут, собственно, было нечего. Правда, сейчас он пропустил это мимо ушей, как бы поблагодарив Руди, который ведь отдал ему свой голос.

Тем временем подняли руки и все остальные, за исключением Вальтера. Тот старательно протирал свои жабьи глаза.

— Что с тобой? — спросил Альберт.

— Ничего.

— Я тебя не спрашиваю, болит ли у тебя брюхо или нет, а я тебя спрашиваю, согласен ты, чтоб Друга был моим заместителем или нет, говори!

— Согласен.

— Тогда поднимай лапу! — Это уже прозвучало как приказ, и Вальтер поспешил его выполнить.

— Ладно, — подытожил Альберт. — Теперь, значит, Друга мой заместитель. Он так же может отдавать приказы, как и я…

Альберт был явно доволен согласием всех мстителей.

— А теперь ты нам речь скажи, Друга, — пропел Калле.