Хорст Бастиан - Тайный Союз мстителей

— Садись! — сказал Альберт, показывая на два рядом стоящих пня, и улыбнулся.

Грабо тоже хотел улыбнуться, но его лицо только исказила гримаса недоверия. «Добрый» Альберт был для него большой неожиданностью. Поверить ему, что ли?

Грабо колебался, но жажда отомстить Линднеру заставила его сердце биться чаще. Как утопающий, он готов был ухватиться и за соломинку, и эту соломинку протягивал ему Альберт.

— На, закуривай! — Альберт с равнодушным видом сунул Гейнцу под нос пачку сигарет.

Некоторое время они молча курили, стряхивая пепел и вертя в руках сигареты. В конце концов Грабо удалось даже улыбнуться.

— Линднер небось ума не приложит, где это мы пропали, — хихикнул он.

Альберт только кивнул, не глядя в его сторону.

— А ты ведь прав был, — сказал он. — Если мы с тобой будем держаться вместе, он нам ничего не сможет сделать.

— Никогда! — Дым от сигареты ел Гейнцу глаза, набегали слезы. — Надо бы нам с тобой уже давно договориться.

— Точно. — Альберт опять кивнул. — Но знаешь, и сейчас не поздно.

— Конечно, не поздно.

— А потом, — Альберт говорил, отвернувшись, боясь выдать себя, — теперь мы с тобой квиты. Я ж тебе поперек дороги вставал, а ты мне помог в школе. Вот я и не выдал сегодня, что это ты свастику намалевал.

— Ты… ты откуда знаешь? — Грабо побелел.

— Видал тебя. — Альберт подмигнул.

— А я думал, никто не знает, — сказал Грабо, почувствовав облегчение. — Но я не струсил, не сказал ему.

Продолжая разыгрывать свою роль, Альберт ущипнул его за руку.

— Думаешь, я не заметил? А что ты не трус, это я тоже знаю.

На эту уловку Грабо сразу попался.

— Раз мы с тобой договорились, я тебе теперь и сам расскажу. — Гейнц был убежден, что и впрямь питает дружеские чувства к Альберту. — По правде говоря, я только подразнить его хотел, пока он не разозлится как следует. А потом я бы признался и опять довел бы его до того, что он снова бросился бы на меня. Но на этот раз я бы первый ему влепил — можешь быть уверен! — Лицо Гейнца все время дергалось, а блестящие глаза следили за пробиравшимся по траве жуком. — Ну, а как оно все дальше обернулось, ты и сам знаешь, — заметил он под конец, словно извиняясь. — Линднер с самого начала пристал к тебе, а так как я против тебя зуб имел, мне это вроде даже на руку оказалось. Ну, ты ж меня теперь понимаешь, и я тебя. Видишь ли, я же недаром на тебя зуб имел — ты ж на меня взъелся. Да и ты бы на моем месте…

— Хватит! — Альберт затоптал окурок и встал. Пригнувшись, он с презрением посмотрел на Грабо, как на какое-то насекомое. — Мне только узнать надо было, ты это намалевал или нет. А теперь гаси сигарету и вставай, да поживей! Не то я тебе, пока ты сидишь, личность расквашу. Давай вставай! — Альберт пнул Гейнца несколько раз ногой, а тот, все еще ничего не понимая, таращил на него глаза.

Ты что, Альберт? Чего это ты? — Губы его дрожали, казалось, он вот-вот разревется.

— Встать! Я сказал! — крикнул Альберт и ударил Гейнца по щеке.

Пощечина устранила все сомнения. Гейнц оперся на руки, медленно встал и попятился назад. Альберт все ближе и ближе подступал к нему. Губа у Грабо отвисла, глаза трусливо бегали, и Альберт от презрения взял да и плюнул ему в лицо. В тот же миг Гейнц повернулся и пустился бежать. Но далеко уйти ему не удалось. Шагов через пятьдесят Альберт уже нагнал его — бегал он куда лучше! — и подставил ножку.

Грабо растянулся во весь рост.

Альберт стоял над ним, цедя сквозь зубы:

— Ну, поворачивайся! Живей! Мы с тобой по всем правилам драться будем. Один на один.

Длинный давно уже обогнал всех бегунов. Когда он начал финишировать, весь класс был далеко позади. Его длинные мосластые ноги работали, как на рессорах, голова была запрокинута назад.

— Наддай, Гюнтер! Еще наддай! — кричал учитель Линднер издали. Он стоял, наклонившись над секундомером, нервно переступая с ноги на ногу.

Длинный, напрягая все силы, сделал последний рывок и с облегчением опустил руки.

— Окружной рекорд! Лучшее время округа!

Учитель был даже больше взволнован, чем сам герой, и с воодушевлением тряс ему руку.

— В Бирнбаум пошлем тебя на состязания, Гюнтер… Ты что это, не рад?

— Очень даже рад! — ответил Длинный со страшно серьезным лицом. Он все еще тяжело и часто дышал. — Очень даже рад!

Недалеко от финиша Руди и Шульце-младшему удалось оторваться от основной группы. Они прибежали сразу после Длинного. Но ни их время, ни время остальных уже не засекали. Учитель просто забыл об этом. Однако известие о том, что Длинный установил новый рекорд округа, вполне утешило их, и они включились во всеобщее ликование.