Нина Артюхова - Светлана

Красивый лес… Но как много в нем покалеченных деревьев — с оторванными верхушками, обломанными ветками!.. А на лужайке — круглые ямы, заросшие травой: воронки от бомб. Здесь были бои в сорок первом — восемь лет назад.

Костя дотронулся рукой до ствола старого дуба. Глубокий шрам рассекал этот ствол почти до самой сердцевины. Молодая кора, гладкая и упругая, двумя широкими валиками затянула шрам.

— Что, старый инвалид, больно было тебе?

А впрочем, всякая рана поболит, потом заживает… Перейдя мостик, Костя увидел над молодыми березками высокую, тонкую мачту и трепещущий на самом ее кончике красный флаг. На воротах — «Добро пожаловать!» — любезная надпись, которую каждый входящий может с благодарностью отнести на свой счет.

За деревьями проглядывал новый двухэтажный бревенчатый дом, справа от него желтела волейбольная площадка. Там слышались глухие удары мяча, прерываемые свистком судьи и выкриками: «Шесть — три! Шесть — четыре!»

Гораздо ближе, между воротами и домом, два стриженых мальчика играли в бильярд. Один из них стоял с поднятым кием и, кажется, уже принял решение, но Костя сказал:

— Не так… Режь его в середину, а свой в угол пойдет!

Мальчики обернулись, застеснялись немного, но спросили с любопытством:

— Вы к кому?

Подошел ясноглазый парень в клетчатой рубашке, широкополой соломенной шляпе и сандалиях на босу ногу. Загорелый и легкий в движениях, он был похож на театрального ковбоя. Оказалось, что это старший вожатый. Он поздоровался и тоже спросил:

— Вы к кому?

— К Светлане Соколовой.

— Она со своим отрядом в роще, у реки. Пойдемте, я вас проведу.

И пошел вперед, показывая дорогу.

Лужайка среди белых березовых стволов. Полусолнце-полутень. Внизу — синяя-пресиняя извилистая речушка.

Ребята сидят и лежат на траве. У всех очень внимательные лица. Ага! Читают вслух.

Костя еще издали увидел кудрявую голову — самую черную из всех. На коленях у Светланы — раскрытая газета. Маленькая газета. «Пионерская правда».

Костя сделал знак вожатому не прерывать чтения и опустился на траву.

Вожатый сел рядом с ним. Ребята их не заметили.

— «…Я хорошо помню своего отца — «старину Робсона», как его звали соседи. Он вырос на юге. На том самом невольничьем юге, о котором написана «Хижина дяди Тома». Мой отец был рабом…»

«Хорошо читает, — подумал Костя: — и просто и как-то очень значительно. И голос у нее… Ведь не громко говорит, без всякого напряжения, а каждое слово доходит до всех… И как хорошо ее слушают ребята!..»

Сначала Костю отвлекали наблюдения за ребятами и за Светланой. Он покосился на старшего вожатого — кажется, парень чуточку волнуется за своих подначальных: ему хочется, чтобы лейтенанту понравилось в лагере. Но очень скоро Костя сам заинтересовался автобиографией знаменитого певца и, прекратив наблюдения, стал только слушать.

— «…Я копил деньги, чтобы поступить в колледж. Я внес плату, и меня приняли в школу для белых. За целую зиму я не сказал трех слов со своими белыми товарищами по классу. Я сидел за последней партой, в самом конце, я шел в школу один и возвращался один. Я был там чужим…

Так я учился, учился и работал…»

Тяжелое детство, тяжелая юность! И все-таки этот человек любит свою страну, все свои силы он отдает Америке трудового народа.

«…Я за ту Америку, которая борется за мир! Что может быть понятней?..»

Светлана опустила газету. Один из мальчиков спросил:

— Светлана Александровна, а почему они так негров не любят?

Костя поискал глазами взрослую Светланину тезку — может быть, вон за тем большим деревом сидит кто-нибудь: вожатая или педагог?

Но за деревом молчали, не было там никакой Александровны. А маленькая Светлана сама спросила ребят:

— Ребята, кто скажет, почему неграм так трудно живется?

Мальчик, сидевший рядом с ней, сейчас же отозвался:

— Потому, что негры были рабами, их считают низшей расой. Только не все американцы такие расисты. У Поля Робсона много друзей, и черных и белых, — ведь он сам об этом говорит.

— Это было вроде как у нас крепостное право?

— Да, вроде как у нас крепостное право. Только, ребята, неграм было еще хуже, чем у нас крепостным. Негров считали низшей расой, рабочим скотом. Вот Робсон упоминает «Хижину дяди Тома». Кто читал эту книгу?

Сразу поднялось несколько рук.

— А кто читал «Приключения Гекльберри Финна»?

Марка Твена читали почти все.

— Понравилась вам эта книга?