Борис Тартаковский - Мальчишка ищет друга

Калина рассказывал о своём станке, о работе цеха.

И вдруг он обнаружил, что Тошка не знает правил умножения десятичных дробей!

— Ты сколько классов окончил? — удивился он.

— Семь.

— А не знаешь, что проходили в пятом! Ну, где ты поставил запятую? Это ведь десятичная дробь. — И Калина с отчаянием воскликнул: — Этак мы загубим всю работу!

В другой раз Калина обнаружил, что Тошка не знает геометрии.

— Как же ты вычислишь угол? — возмутился Калина.

Тошка отвёл в сторону серо-голубые глаза. Ему стало не по себе.

— Так, брат, дальше не пойдёт, — через неделю решительно заявил Калина. — Тебе учиться нужно. Подавай заявление в вечернюю школу.

Но Тошка испуганно замахал руками.

— Я всё давным-давно перезабыл.

— А я тебе помогу вспомнить. Пойми, Антон, без знаний ты никогда хорошим рабочим не станешь. Сам убедился. Если бы я доверился тебе, мы бы сняли с каждой заготовки на несколько миллиметров больше и испортили бы деталь.

Калина твёрдо заявил:

— Учиться нужно, обязательно!

Но товарищам по работе Фёдор ничего не сказал о Тошкиных промахах. Напротив, когда подошёл Андрей Шевякин и приветливо спросил, как идут дела, Калина ответил:

— Думаю, толк будет. Парень смекалистый. А в первые дни кто ошибок не делает?

Таких людей, как Фёдор, Тошка ещё не встречал. Узнав о болезни Тошкиной мамы, Фёдор заволновался, будто беда стряслась с его собственной матерью.

— Может быть, тебе денег нужно? — спросил он.

У Тошки блеснули глаза. Он не мог равнодушно слышать о деньгах. Как можно отказаться, когда их предлагают? Он сразу состроил жалобную гримасу. Калина понял это по-своему и торопливо сказал:

— Ты, Антон, не беспокойся. Зарабатываю я столько, что хватает и на меня, и на мать, да ещё деду посылаю каждый месяц. Заработаешь — отдашь.

И тут, неожиданно для самого себя, Тошка отказался от денег.

— Вот что, — решительно заявил Калина. — Завтра у тебя первая получка. Это, брат, событие! Знаешь, что мы сделаем?

— Что?

— После работы вместе сходим на колхозный рынок и купим твоей маме апельсинов. Для больных это хорошо. И вместе отнесём.

— Апельсины дорогие…

— Ничего, Тошка! Что Калина решил, то и сделает. Кстати, познакомлюсь с твоей мамой. Пусть порадуется первым успехам сына.

Мама действительно обрадовалась. Так обрадовалась, что не могла удержать слёз. Она благодарно смотрела на Федю — неуклюжего парня с круглым лицом, и он казался ей необычайно красивым, добрым и сильным. Она почувствовала, что с таким человеком её Антоша не пропадёт.

Наступили сумерки, когда Тошка возвратился домой. Он сразу кинулся в крольчатник. Там хлопотали Аркаша Чухрай и Витя Стременной. Перебивая друг друга, ребята рассказывали, что сделали за день. Тошка видел, что мальчики усердно поработали, но не хвалил их, чтобы не загордились. Наоборот, он заявил, что клетка шиншиллы плохо вычищена, у белых великанов мутная вода, в крольчатнике тяжёлый запах.

Он ходил по крольчатнику, заглядывая в клетки, привычно запуская пальцы в пушистую кроличью шерсть, и вдруг остановился. А что если бы его сейчас увидел Калина или Феня Рубашкина? Ему стало стыдно. У него даже в горле запершило. Махнув рукой, он вышел из сарая.

Когда Антон возился с замком от квартиры, на лестницу вышла старуха Панина.

— А к тебе какой-то парень приходил, — сообщила она. — Стучался, стучался. Странный такой…

— Он говорил что-нибудь?

— Как же, поговоришь с таким. Зыркнул только своими глазками и спрашивает: «А где Антон Пугач, не знаете?» Как же не знать, говорю. На заводе… Слава богу, может, наконец остепенится парень, настоящим делом займётся… «Скажите ему, бабушка, — отвечает, — что был Репа. И что я ещё приду. Так и скажите: придёт, мол…»

Хлопнув дверью, Антон скрылся в своей комнате.

Недели две спустя после проверки, устроенной рабочими в пятом «А», ребята узнали, что бригаде Андрея Шевякина присвоили звание коллектива коммунистического труда.

Особенно доволен был Юра Погорелец.

— Мы можем гордиться нашими друзьями, — говорил вожатый. — Многие советские люди уже сегодня работают и живут так, как будут работать и вести себя люди в коммунистическом обществе.

— А мы можем стать учениками коммунистического общества? — спросила Люся Карпенко.

Все засмеялись.

— Почему вы смеётесь? — рассердилась Люся. — Ничего смешного нет.

— Смешно, что этот вопрос задала ты, Сорока, — ответил Колька Пышнов. — Если хорошенько подумать — тебя нельзя назвать ученицей даже сегодняшнего дня.