Эдуард Веркин - Герда

– Не знаю, – Саша улыбнулась. – Надо где-то учиться… То есть я, конечно…

Она замолчала.

– Короче, мать четыре года деньги откладывала, – сказала Саша. – Ну, у нее… надежды, короче, а я не могу…

Саша отвернулась.

Это понятно. У мамы надежды, она копила деньги, недоедала, недосыпала, и, как ни крути, это надо уважать, серьезно это.

– Хочется сделать что-то настоящее, – сказала вдруг Саша. – Что-то… большое. А что большое может сделать бухгалтер?

– А я вертолетчицей хочу стать, – вмешалась Алька.

– Зачем?

– Это здорово. Летай себе туда-сюда и никаких пробок. За вертолетами перспектива, так что я заранее на курсы записалась. Надо смотреть в будущее, я смотрю. А вы?

– Я?

– Ну да, ты и Юля. Вы смотрите? Вот Гоша не смотрит, он у нас пустоцвет, о будущем совсем не думает. А надо. Ведь надо?

– Надо, – согласилась Саша. – Я думаю. И Юлька тоже… Она стипендию откладывает.

– Зачем?

– Это тайна. Наверное, «Логан» себе прикупить хочет.

Показалась Юля. С разочарованным видом. Впрочем, она, похоже, всегда с разочарованным видом бродит. Наверное, она все-таки булимичка. Как она с таким настроением может строить пальмы? И я совсем не пустоцвет.

– Ну что, ничего не нашла? – спросила Саша.

Юлька печально кивнула. Уныло. А мне ее жалко даже стало. У нее явно был талант, кажется. Только непонятно какой – кулинарный или дизайнерский. А может, какой-то общий, дизайно-кулинарный. А еще руки она держала за спиной, ну, я сразу подумал, что у нее там топор. Возьмет и убьет всех, закопает в погребе с прошлогодней картошкой.

Но это оказался не топор.

– Вот, – сказала Юля.

И достала из-за спины желтую жестяную банку. Без этикетки, немного проржавевшую, немного помятую.

– Сгущенка! – обрадовалась Алька. – Давайте сварим! Обожаю вареную сгущенку, а ма редко покупает!

Саша повертела банку и так и сяк, поболтала ею, прислушиваясь. Банка выглядела несъедобно, но есть хотелось.

– Непонятно… Это что?

Юлька пожала плечами.

– В подвале нашла. Там больше ничего нет, только это.

– А вдруг там тушенка? – предположила Саша. – Или горошек?

– Не булькает ведь, – сказала Юля. – Значит, скорее всего, сгущенка. Старая, наверное, уже засахарилась.

– Банка странная, – заметила Саша. – Сгущенку в такой не выпускали.

– Выпускали, – возразила Юля. – Я точно помню, выпускали, я ела.

– Возражения снимаются.

– Это, наверное, не сгущенное молоко, это, наверное, сгущенные сливки. Я помню…

Юля облизнулась.

– За час сварится, – сказала Саша. – Разжигайте мангал, сейчас сковородку притащу.

Юля опять побрела в дом. Так же уныло, как мертвая. Ей бы в зомби-трэш, можно вполне без грима, большая экономия средств.

– Огонь надо развести, – сказала Саша. – Если хотите варить.

– Хотим, – за меня ответила Алька. – Хотим. Хотим.

Саша отправилась к колодцу доставать воду, а я развел в мангале огонь. Причем с первой попытки – у Юли дома оказались охотничьи спички, они горят и под водой, а в мангале особо хорошо. Взял три полена, залил парафиновой растопкой, кинул спичку.

Алька захлопала в ладоши. Герда поморщилась от запаха серы и отступила, Саша принесла ведерко с водой и поставила его на барбекюшницу.

– Будем варить, – сказала Саша. – Все равно делать нечего, а так хоть время пройдет. Иногда время исключительно гадкая вещь. А иногда наоборот.

Вода в ведре не закипала долго, мы стояли вокруг и смотрели в него, грели руки над огнем, и это почему-то было интересно. Я подкладывал в мангал дрова, и вот вода закипела, в ведре забили горячие ключи, Юля засекла время и сказала, что так нужно почти час варить, а пока мы можем спокойно пойти посмотреть окаменелости, здесь недалеко, в карьере.

– Тут и окаменелости есть? – спросила Алька. – Здорово!

– Да нет тут окаменелостей, – сказал я. – Юля шутит.

Мне совсем не хотелось идти в какой-то карьер.

– Есть тут окаменелости, – возразила Юля. – Тут недалеко глину разрабатывали, там много всего нашли. Пойдемте, посмотрим.

Я был против, но девчонки проголосовали «за», и мы пошли смотреть карьер.

Он находился совсем недалеко, по замусоренной тропинке метров триста в сторону холмов – и вышли к большой яме, раскопанной прямо посреди низкорослого перелеска.

Яма оказалась давнишняя и странная, верхний слой почвы был срезан, и под ним обнаружился черный бугристый пласт, вылизанный дождями и солнцем до блеска, посреди этого пласта возвышался рваный гребень, и Алька тут же сказала, что это, конечно же, Ктулху.