Екатерина Боронина: Таинственный подарок

— А я получил из форта Тимура письмо, — вспомнил вдруг он. Письмо было от Пузырька.

Пузырек сообщал, что жизнь в лагере идет своим чередом, наш отряд за последнюю неделю на двадцать семь процентов перевыполнил план прополочных работ и получил благодарность от колхоза. Два раза ездили в лодках с „контр-адмиралом“, спортивный праздник прошел хорошо, и наш отряд занял первое место по плаванию и прыжкам с вышки. Тельняшки они едва отмыли скипидаром, но теперь другие классы дразнят наш класс „морскими зебрами“. Однако самое интересное было в конце письма. Пузырек писал, что в самом начале сентября в школе будет праздноваться двадцатипятилетний юбилей „контр-адмирала“.

„Мы к юбилею Людмилы Ивановны готовим подарки, — писал Пузырек. — От каждой батареи свой. Кто что готовит — неизвестно. Держим в секрете. Потому не сообщаю и вам. Вернетесь — все узнаете сами“.

Как только я кончил писать письмо, Боб немедленно заявил:

— Этого дела так нельзя оставить. Мы должны включиться в юбилейную кампанию. Предлагаю готовить отдельный подарок от нас троих. Вносите предложения!

Сеня сейчас же предложил сделать электрифицированную карту Советского Союза. Вкратце дело сводилось вот к чему. На месте каждого большого города поставить электролампочку. Когда ты хочешь показать нужный город, нажимаешь на особую кнопку. Лампочка вспыхивает. У столиц — лампочки красные, у областных городов — синие.

Но этот проект был тотчас же отвергнут Бобом.

— Людмила Ивановна эту карту у себя дома не повесит, а принесет ее в класс. Вот и получится, что мы не ей подарок сделали, а самим себе.

Я предложил сделать письменный прибор из пустых патронных гильз, корпуса из-под ручной гранаты и осколков снаряда. Этого имущества у меня был целый ящик, особенно осколков. Я их всю блокаду собирал. Но Боб не одобрил и моего предложения. „Нужно что-нибудь особенное, такое, чтобы всех удивить“ — твердил он.

Я даже разозлился.

— Ты все бракуешь, а сам ничего не придумал!

— А вот и придумал! — сказал Боб. — Теперь попрошу отвечать на мои вопросы. Вопрос первый: Людмила Ивановна замечательный человек?

— Еще бы! Да.

— Вопрос второй: Людмила Ивановна семья фронтовика?

— Ясно!

Сын нашей Людмилы Ивановны моряк, капитан-лейтенант. Он с начала войны плавал на миноносце в Баренцовом море. Николай Евгеньевич по просьбе Людмилы Ивановны часто присылал нашему пионерскому отряду письма, а мы ему отвечали.

— Должны пионеры помогать семьям фронтовиков? — опять спрашивает Боб.

— Ну, еще бы!

— Так, — продолжает Боб, — базу я подвел. И вот мое предложение: мы отремонтируем квартиру Людмилы Ивановны. Это и будет наш подарок к юбилею и мы будем участвовать в восстановлении города. Сразу убиты два зайца! Кто против?

Я сразу оценил предложение Боба. Какими жалкими были Сенины и мои проекты по сравнению с этим!

— Но Людмила Ивановна ни за что не согласится! — спохватился я и напомнил Бобу случай с перевозкой вещей.

Дело в том, что в декабре 1943 года в дом, где жила Людмила Ивановна, попал тяжелый снаряд. Рухнули два этажа. Квартира Людмилы Ивановны была разрушена. Когда мы узнали об этом, то обязательно хотели помочь Людмиле Ивановне переехать. Но она наотрез отказалась от нашей помощи. Только уж потом мы догадались, что Людмила Ивановна просто не хотела отрывать нас от занятий.

Но выслушав меня, Боб поклялся, что он устроит все так, что Людмила Ивановна даже и подозревать не будет о ремонте. Это уж его забота, он все устроит…

Прежде всего мы позаботились о своих рабочих костюмах. Мы отыскали самые старые штаны и рубахи, и, как следует, перемазали их мелом, чтобы нас все принимали за маляров. Затем Боб предложил сочинить песню маляров.

Он с Сеней взялся придумать самую песню, а на мою долю достался припев.

Не прошло и получаса как мои друзья сочинили два куплета. Но я за это время придумал лишь одну строчку: „Мы штукатуры, мы маляры“. Дальше ничего не выходило.

Наконец, совершенно измученный, я взбунтовался и наотрез отказался сочинять стихи.

Сгоряча Боб обвинил меня в отсутствии товарищества, но, в конце концов, сжалился и написал припев сам. Тут же состоялась и репетиция. Мы с чувством и громко спели всю песню.