Радий Погодин - Ожидание (три повести об одном и том же)

Рас­ска­зы­вая, Ван­дер­буль сел ря­дом с муж­чи­ной, пря­мо пе­ред кеп­кой, в ко­то­рой жел­те­ла медь.

– Лёт­чи­ки по­гиб­ли? – спро­сил муж­чи­на.

– По­гиб­ли. За­пу­та­лись в об­ла­ках и столк­ну­лись друг с дру­гом. То­гда са­мо­лё­ты бы­ли не­креп­кие.

Муж­чи­на за­сме­ял­ся, ус­та­вил­ся на го­лу­бей.

– Все­гда так, – ска­зал он. – На­вер­но, этот ко­роль за­кла­ды­вал.

– Что? – спро­сил Ван­дер­буль.

– За во­рот­ник, – от­ве­тил муж­чи­на.

Ван­дер­буль ни­че­го не по­нял, но ведь ко­ро­ли все­гда де­ла­ют стран­ные ве­щи. И, что­бы не по­ка­зать­ся глу­пым, Ван­дер­буль ска­зал:

– На­вер­но, за­кла­ды­вал. Я у от­ца спро­шу.

Го­лу­би под­хо­ди­ли близ­ко, в си­зых мун­ди­рах, в крас­ных шта­нах. Тол­стые, важ­ные. Во­ро­бьи дра­лись в про­мои­нах, кра­ли у го­лу­бей корм и – фр-ррр! – ле­те­ли над Ван­дер­бу­ле­вой го­ло­вой.

Муж­чи­на пя­тер­нёй по­че­сал но­гу, обёр­ну­тую шта­ни­ной вы­ше ко­ле­на. Ван­дер­бу­лю ста­ло хо­лод­но вдруг. Он по­тро­гал тем­ное пят­но у муж­чи­ны на пид­жа­ке, ко­то­рое име­ло фор­му звез­ды, и спро­сил ти­хо:

– Это у вас от ор­де­на?

Муж­чи­на по­смот­рел на пид­жак.

– Что?

– Это у вас ор­ден ви­сел?

– Ну, ор­ден.

– Вы его от­вин­ти­ли?

– Я его в шкаф уб­рал на са­мую верх­нюю пол­ку и наф­та­ли­ном по­сы­пал.

– Боль­но бы­ло?

– Что боль­но? – су­хо спро­сил муж­чи­на.

Ван­дер­буль по­крас­нел, ему ста­ло стыд­но, что он та­кой лю­бо­пыт­ный, но уж очень хо­те­лось уз­нать про вой­ну.

– Ну, ко­гда вас ра­ни­ло… – Ван­дер­буль ос­то­рож­но до­тро­нул­ся до но­ги в под­вёр­ну­тых брю­ках.

– А-а, – ска­зал муж­чи­на. – Те­бе сколь­ко лет?

– Шесть.

– Боль­шой му­жик.

Ми­мо шли лю­ди в паль­то на­рас­паш­ку. Ван­дер­буль смот­рел в их спо­кой­ные ли­ца.

– Ку­да же вы ми­мо? – спро­сил он.

Ос­та­но­вил­ся ка­кой-то па­рень без кеп­ки. Ус­та­вил­ся на Ван­дер­бу­ля.

– Мы день­ги про­сим, – объ­яс­нил ему Ван­дер­буль.

Па­рень по­крас­нел, при­нял­ся ша­рить в кар­ма­нах.

– Мел­ких не­ту, – ска­зал он с тос­кой.

Ван­дер­буль под­нял кеп­ку.

– Это ни­че­го. Да­вай­те, ка­кие есть.

Па­рень по­крас­нел ещё пу­ще.

– У ме­ня ни­ка­ких не­ту, – про­бор­мо­тал он и за­ми­гал от до­са­ды.

Муж­чи­на за­сме­ял­ся:

– Спа­си­бо, бра­тиш­ка… Хо­чешь, возь­ми на трам­вай.

– Что вы! – по­пя­тил­ся па­рень. – Из­ви­ни­те… – И бы­ст­ро по­шёл, поч­ти по­бе­жал.

Муж­чи­на смот­рел ему вслед. Гла­за его мед­лен­но гас­ли.

– Пой­дём, я те­бя мо­ро­же­ным уго­щу или, хо­чешь, кон­фе­та­ми.

– По­си­дим ещё. По­го­во­рим луч­ше про вой­ну, – Ван­дер­буль по­ло­жил кеп­ку се­бе на ко­ле­ни. – Вы, на­вер­но, бы­ли ге­рое­м-тан­ки­стом.

Муж­чи­на опус­тил го­ло­ву, ца­рап­нул пя­тер­нёй не­бри­тую щё­ку и, слов­но сде­лав для се­бя от­кры­тие, ска­зал удив­лён­но:

– Вот ка­кое сло­во про­кля­тое – «был». Это не твоя ма­ма спе­шит?..

По на­бе­реж­ной бе­жа­ла Ван­дер­бу­ле­ва ма­ма. Ря­дом с ней то­ро­пи­лась Люд­ми­ла Та­ра­сов­на, двор­ник. Они бе­жа­ли сквозь го­лу­би­ные стаи.

Ван­дер­буль хо­тел крик­нуть: «Ма­ма, ма­ма, да­вай! Кто впе­рёд?»– но ма­ма уже схва­ти­ла его, под­ня­ла на ру­ки и так креп­ко стис­ну­ла, слов­но кто-то чу­жой и не­до­б­рый пы­тал­ся его от­нять.

Кеп­ка упа­ла. По гра­нит­ной пли­те по­ка­ти­лась чу­жая медь.

– Раз­ве так мож­но? – ис­пу­ган­но про­шеп­та­ла ма­ма.

Муж­чи­на при­под­нял­ся, по­смот­рел на ма­му с ус­меш­кой.

– Под­со­би, се­ст­рён­ка, сво­ей тру­до­вой мо­не­той ин­ва­ли­ду, ко­то­рый мог бы стать ге­рое­м-тан­ки­стом.

Ма­ма кру­то по­вер­ну­лась и по­бе­жа­ла к мос­ту, уно­ся на ру­ках Ван­дер­бу­ля.

– Ты за­чем ме­ня не­сёшь? – кри­чал Ван­дер­буль. – Мы хо­те­ли по­есть мо­ро­же­но­го!

Двор­ник Люд­ми­ла Та­ра­сов­на сле­до­ва­ла за ни­ми со спо­кой­ным соз­на­ни­ем вы­пол­нен­но­го дол­га. Она обо­ра­чи­ва­лась, кри­ча­ла муж­чи­не:

– Бес­со­ве­ст­ный! Гла­за, как у си­ро­ты, а ку­ла­ки-то, как у раз­бой­ни­ка. Вер­нул­ся. Ишь, ро­жа крас­ная. Се­го­дня до­ло­жу уча­ст­ко­во­му, что ты опять за­сел тут.

При­дя до­мой, ма­ма по­са­ди­ла Ван­дер­бу­ля в го­ря­чую ван­ну. Она мы­ли­ла его хвой­ным мы­лом. Тёр­ла ро­зо­вой по­ро­ло­но­вой губ­кой.

– Он ге­рой! – кри­чал Ван­дер­буль.

Ма­ма мол­ча оку­на­ла его с го­ло­вой в во­ду. У Ван­дер­бу­ля изо рта вме­сто гнев­ных слов вы­ле­та­ли мыль­ные пу­зы­ри.