Светлана Лубенец - Бабочка из Поднебесной

Седые китайцы с прокопченными на солнце лицами, торговавшие кокосовыми орехами в тени пальмы, совмещали торговлю с игрой в шашки.

— Удивительно, — показав на них, сказала Ника. — Мне казалось, что китайцы должны играть в какие-то свои игры… но никак не в европейские шашки.

Николай Иванович заглянул на игровое поле через голову одного китайца и сказал:

— А они играют вовсе и не в шашки, а в шахматы!

— Папа! Ну какие же это шахматы? Круглые фишки, черные и красные… Красные — это, видимо, вместо белых… Может быть, чтобы ярче было на доске, красивее?

— Нет, дочь моя, это именно китайские шахматы под названием сянци.

— А ты откуда знаешь? — Ника прищурилась, а ее отец рассмеялся и ответил:

— А ты думала, что только ты у нас знаток китайской культуры, да?

— Ну, папа! Откуда ты знаешь?

— Как откуда?! Для тебя ж не новость, что я всегда с удовольствием играл в шахматы. Сколько мы только с тобой игр провели! А по молодости я вообще очень интересовался всем, связанным с шахматами, их видами.

— Ну, и чем же китайские отличаются от наших?

— Честно говоря, я многое уже забыл. Ну… вот… формой, как видишь… На фишках должны быть иероглифы, чтобы отличать одну фигуру от другой. Еще помню, что фигуры ставят не в центрах квадратов, а на точках пересечения вертикальных и горизонтальных линий. Остальное, уж извините, вылетело из памяти…

Томилины купили на рынке немного фруктов, парочку кокосов для мамы Аллы и для нее же — оригинальное ожерелье все из того же нежно-зеленого нефрита. Для Ники этот поделочный камень теперь навсегда будет связан с Поднебесной.

Уже сидя в салоне самолета, Ника после долгих раздумий решилась спросить отца:

— Пап, а как ты думаешь, прилично будет, если я… ну… как бы это сказать… В общем, если, например, я сама позвоню Стасу?

— А почему это вдруг может быть неприличным? — удивился Николай Иванович.

— Ну… ведь считается, что в таких делах должны первыми проявлять инициативу мужчины… молодые люди… Разве нет?

— Это раньше так было, дочь моя. Сейчас другое время.

— Ага! Мне даже Томка Звягина все время говорит о полном равноправии полов!

— Честно говоря, Никуш, мне не очень нравится это полное равноправие.

— Почему?

— В любой уравниловке ничего хорошего нет! Мне кажется, что всем мужчинам и молодым людям любой степени юности больше нравятся женщины или девушки, не похожие на них, из другого, женского мира, который им никогда не удастся до конца постичь, понять… Впрочем, это и не нужно — пусть тайна остается… Клянусь, что из двух очень красивых девушек, одна из которых будет в суперджинсах и кожаной косухе с шипами, а другая — в бальном платье с открытыми плечами, каждый юноша выберет ту, что в платье.

— Тогда получается, что мне не надо звонить? — огорченно произнесла Ника.

— Ну почему же? Стас ведь уже проявлял инициативу, сделал первый шаг, а ты его отвергла. Так что вполне можешь реабилитироваться! Ничего в этом стыдного нет!

— Да… но у меня нет его телефона…

— Не беда… Мы же с его отцом сослуживцы. У меня есть все телефоны Петра Егоровича Ткачева. Я дам. Хоть сейчас… Хочешь?

— Нет… Лучше когда уже будем дома…

— Согласен, это лучше!

— Значит, Стас — Ткачев… — задумчиво произнесла Ника.

— Не нравится фамилия? У Долинского, конечно, красивее будет! — Николай Иванович расхохотался.

— Ну, папа! Вечно ты что-нибудь придумаешь… Нормальная фамилия… Я просто так сказала… Не знаю зачем… Новое узнала о Стасе, вот и все!

— Я удивляюсь тому, что для тебя его фамилия — новость! Мы же в отеле оформлялись… и вообще…

— Я не прислушивалась, папа… Представляешь, я даже не могла вообразить, что мне когда-нибудь понадобится фамилия Стаса!

— Но ведь жизнь и интересна своей непредсказуемостью, не так ли, Никуш?

— Пожалуй…

Уже дома, в Санкт-Петербурге, Ника получила от отца домашний телефон Ткачевых, но никак не могла себя заставить позвонить Стасу, хотя даже придумала повод: можно попросить сбросить ей китайские снимки с его фотоаппарата. Конечно, несмотря на этот повод, девочка испытывала неопределенную неловкость, но дело было не только в этом. Ей казалось, что сначала она должна закончить отношения с Долинским и вернуть ему нефритовую бабочку. Можно будет даже признать, что она — не та самая, которую подарил он. Захочет — оставит себе в качестве еще одной памятной вещицы из Китая, не захочет — Ника устроит бабочку на полочке среди своих любимых стеклянных фигурок. Девочка не исключала, правда, и третий вариант. Раздосадованный ее предательством, Глеб может в отчаянье разбить бабочку, например, об асфальт… Что ж, значит, такова ее судьба…