Израиль Меттер - Сердитый бригадир

Под высоким длинным навесом второй колхозной бригады были сложены штабели ящиков, остро пахнущих свежим деревом и ослепительно белых. Рядами стояли огромные плетёные ушатки в рост ребят. Тут же, с краю навеса, подле десятичных весов, стоял обыкновенный канцелярский стол, очень странно выглядевший в саду.

Всё свободное пространство под навесом было завалено яблоками. Горы яблок разных сортов. Оттого, что их было так много, они даже не воспринимались как настоящие. Коля Ситкин подумал, что хорошо бы взобраться на одну из этих гор и съехать на заду вниз. Он тотчас беспокойно взглянул на Женю: не поняла ли она его мыслей — и сделал на всякий случай озабоченное лицо.

Чубаров, сидевший за столом — он считал что-то на счётах, — поднялся навстречу ребятам.

— Мы первые? — спросила Женя.

— А вот и нет, — ответил Чубаров. — Старшие классы уже с час как работают.

— Всё из-за тебя! — со злостью обернулась Женя к Коле Ситкину. — Обязательно тебе надо спорить!

— У вас кто будет старший? — улыбаясь, спросил Чубаров.

— Она, — указал пальцем на Женю барабанщик Миша.

— Товарищ председатель колхоза, бригада школьников в составе шестнадцати человек прибыла в ваше распоряжение, — с опозданием отрапортовала Женя. — Больше никогда в жизни Кольку к себе не возьму, — добавила она. — Из-за таких малявок одни неприятности.

— А ты его воспитывай, — засмеялся Чубаров.

— Дамся я ей! — проворчал Коля. — Дядя Петя, вы лучше сразу скажите при ней: можно нам яблоки есть или строго запрещается?

— Ешьте, но чтоб потом животы были в порядке.

— А план вы нам дадите? — спросила Женя, бросив на Колю Ситкина испепеляющий взгляд.

— Какой план?

— Ну, сколько убирать.

— План у вас будет такой, — сказал Чубаров, потрепав её по плечу, — уберёте, сколько сможете. Правление артели полагается на вашу колхозную совесть. Фрукты не швыряйте, осторожненько кладите, чтоб боя не было. Коня я вам пришлю, выделишь кучера, будет возить сюда на весы. Вопросы есть, товарищ начальник?

— Нету вопросов, — ответила Женя. — А старшеклассники тоже без плана? — подозрительно добавила она.

Но Чубаров уже сидел за письменным столом и что-то считал.

— Бригада, строиться! — скомандовала Женя. — Миша, давай марш на барабане.

— Я только начало знаю, — покраснев, сказал Миша.

— Давай начало.

На участке, выделенном председателем, Женя сказала, чтобы ребята обождали её. Она быстро обежала участок, посчитала деревья. Вернувшись, приказала бригаде разобрать поровну приготовленные колхозниками ушатки и лестницы.

Для справедливости Женя выбрала себе огромное, развесистое дерево, на котором росли крымские яблочки — продолговатые, небольшие, краснощёкие, — ими было гораздо труднее заполнять ушатки, чем, например, юнатаном или кальвилем.

С дерева сквозь ветви виден был Днестр. Прямо внизу, под высоким берегом, река сворачивала в сторону; здесь течение было причудливым: ближе к берегу вода неслась в одну сторону, подальше — в другую, а посредине вертелась на одном месте длинная щепка: она никак не могла выплыть из водоворота. Перезревшее яблоко сорвалось из Жениных рук, полетело вниз и, стукнувшись о торчавший корень, покатилось-покатилось к обрыву; оно описало в воздухе дугу и шлёпнулось в реку рядом со щепкой. Женя посмотрела, как яблоко вертится в водовороте, и подумала: «До каких же пор оно будет вертеться, кто его выручит?»

Отсюда, с дерева, весь мир выглядел иначе. Ближе были облака, далеко вправо и влево поблёскивал Днестр; Тирасполь раскинулся у горизонта. Хотелось сидеть на толстом суку и смотреть, смотреть без конца.

Рассердившись на себя, она принялась рвать яблоки. Ручная корзинка заполнилась быстро; казалось, что яблок в ней целая куча, но когда Женя высыпала их в бездонную ушатку, то они оскорбительно ничтожно выглядели в ней, даже не покрыв её дна.

— Мамочки! — прошептала Женя.

Она мгновенно вскарабкалась на самый верх и принялась быстро, без всякого порядка, срывать яблоки. Ей показалось, что она уже давным-давно сидит на дереве, солнце высоко, ушатка пуста.

Она, может быть, заплакала бы, если бы не раздался вдруг неподалёку голос:

— Бригадир! Эй, кто тут бригадир!.. Принимай коня!

Соскользнув с дерева, Женя побежала на голос. В стороне под грушей стоял тот самый столетний старик, что разговаривал с ней на рассвете. Он и теперь был в тулупе и в бараньей шапке.