Эдуард Успенский - Новая жизнь в Простоквашино

Дядя Фёдор сказал:

— Я бани никогда не рубил, но тоже считаю, что это просто.

— Хорошо, — говорит кот. — А где вы брёвна возьмёте?

— Да хотя бы на лесопилке у сторожа Шуряйки. Мы с ним дружим. Он нам не откажет, — сказал дядя Фёдор.

— А дверь вы где возьмёте? — спрашивает Матроскин.

— Да где все люди берут, — говорит Шарик. — На стройке.

И пошли они с дядей Фёдором на стройку. Рядом новый санаторий строили «Простоквашино-2»

Пришли, а стройка стоит. Один только плотник дверь на балкон ставит. Красивую, стеклянную.

— Гражданин плотник, — говорит дядя Фёдор. — Нам точно вот такая дверь нужна для бани. Можете нам продать, если у вас есть лишние?

— А что, могу. Конечно, у нас есть лишние. Так что приходите завтра вечером.

— А почему завтра вечером?

— Сегодня сторожа нет.

— Вот и хорошо, — говорит Шарик. — Сторожа нет, вы её спокойно и унесёте.

— Да, — говорит плотник, — она такая тяжёлая. Её одному ни за что не унести.

Когда с дверью разобрались, дядя Фёдор с Шариком на лесопилку отправились. Сторож Шуряйка им очень обрадовался, они давно дружили, и он разрешил им взять несколько брёвен.

— Берите, берите, пока начальства нет.

И потащили дядя Фёдор с Шариком одно бревно. А оно не тащится. Тогда они его покатили.

Но оно и катится не очень. За час только на десять метров от лесопилки откатились.

— Нет, — говорит дядя Фёдор. — Эти брёвна нам домой не дотащить.

— Придётся прямо здесь баню рубить, — говорит Шарик.

— Ага, — соглашается дядя Фёдор. — Очень милая баня получается, за полкилометра от дома.

Шарик подумал, подумал и говорит:

— Придётся на лавочку соглашаться.

И занялся дядя Фёдор лавочкой. Сначала они с Шариком большую широкую доску у сторожа Шуряйки с лесопилки выпросили и с большим трудом домой её донесли.

Доска была вся в занозах, и некоторая часть заноз на дяде Фёдоре осталась. Пришлось с него рубашку снимать и все занозы выдёргивать.

И сразу встал вопрос: что сначала — доску ошкурить и от заноз очистить, а потом лавочку делать. Или сначала лавочку сделать, а потом её от заноз шкуркой очищать.

Здесь мнения разделились. Шарик сказал:

— Доска такая здоровая, а лавочка маленькая. Зачем же нам пустую работу делать — большую доску чистить?

Матроскин ответил:

— Пока вы из этой занозной доски лавочку сделаете, вы от заноз погибнете. Вон сколько штук вы из дяди Фёдора вытащили!

Решили так: сначала отпилить кусок доски для лавочки и уже потом его ошкурить.

Дядя Фёдор и Шарик за дело принялись. Отпилили они кусок доски и вдруг увидели, что один край остроугольный получился. Стали его подравнивать. Подравнивали, подравнивали — подровняли, зато другой край острым стал. А доска резко уменьшилась.

— Да, — говорит Шарик, — лавочка не выходит. Придётся табуретку рубить.

В этот раз дядя Фёдор умнее поступил. Он сначала карандашом линию прочертил, а потом уж пилить начал. И у него хороший квадрат получился.

Шарик по-быстрому его шкуркой обработал дочиста.

— Всё, дядя Фёдор, делай теперь ножки.

С ножками ещё сложнее получалось. Они никак не хотели квадратными быть. Всё время были кособокими. И круглыми не хотели становиться.

Дядя Фёдор сказал:

— Нет, Шарик, я опускаю руки. Сначала мне надо у почтальона Печкина несколько уроков по плотницкому делу взять.

Шарик говорит:

— А я это дело до конца доведу.

Шарик был упрямый и волевой, но бестолковый. Он взял две лопаты для снега, которые в сарае стояли, вытащил из них ручки и на четыре части распилил.

— До снега далеко. Я к осени новые сделаю.

И эти ножки гвоздями к квадрату приколотил. И ничего, вполне приличная табуретка получилась. Даже садиться на неё можно было. Но ненадолго.

Пока сам Шарик садился или кот Матроскин присаживался, всё нормально получалось. Но вот почтальон Печкин пришёл. Как он сел на эту табуретку, так у неё ножки и разъехались. Бедный Печкин на полу оказался, руки в стороны, валенки вверх.

Он спрашивает с пола:

— Это кто же такую табуретку сделал?

Шарик с гордостью отвечает:

— Это я.

— Вот что, — говорит Печкин. — Каждый должен своим делом заниматься. Тебе положено на цепи сидеть, ты и сиди. А табуретками пусть умные люди займутся.

Он Шарика обидел, и сам обиженный ушёл. Потом ему стыдно стало, что он Шарика на цепь хотел посадить, и он новую табуретку для дяди Фёдора сделал. Такую крепкую, ядрёную. На неё даже можно было всем вместе садиться. Почтальон Печкин был человек вредный, но очень умелистый.