Евгений Туинов - Из-за девчонки (сборник)

Игорь покачал головой.

– Ну так вот, – заключил Костя. – Пусть они иллюстрируют себя как хотят. А мы будем жить своим образом. Договорились?

В его вопросе было столько настойчивости, что Игорь не выдержал, повернулся и посмотрел ему в лицо. Брат стоял, чуть склонив к худому плечу свою лобастую голову. «Ну? – говорили его глаза. – Ну, Гошка?»

– Договорились, – пробормотал Игорь.

Ему было стыдно за свою злость, стыдно за свое горе.

Другие люди тут же бросились бы обниматься, но то другие. А они стояли и молча смотрели друг на друга и знали, что они похожи, очень похожи, и это конечно же навсегда.

Все пошло шиворот-навыворот с тех пор, как Китайская Кошка начала играть на скрипке. Если раньше мы дружили – я, Рерих и она, – то теперь она нас знать не хотела. Я из-за этого не переживал, а Рерих похудел и как будто меньше ростом стал.

Наш двор – прямоугольник. Три стороны – дом в виде буквы «П», одна сторона – парк. Через пять арок двор наполняется ветром. Арки свистят, как сопла у ракет, и деревья засыпают все вокруг желтыми листьями.

Рерих пошел учиться в художественную школу и окончательно свихнулся. Дни и ночи готов стоять под окнами Китайской Кошки и слушать, как она издевается над бедной скрипкой. Она к этому времени выучила две песни: «Некуда заиньке спрятаться» и про сороку, которую слопала рыжая лиса. Обе песни грустные. Китайская Кошка вытягивает из скрипки тягучие, жалостливые звуки, наматывает их на смычок и сама тихонько подпевает.

Теперь ее просто так во дворе не встретишь. Только вечером, когда она гуляет с сенбернаром Маклаухом. Ростом он с теленка, два желтых фонаря-глаза, и клыки торчат. Он всех собак в нашем дворе сильнее. Только боксер Эйт из второго подъезда его не боится.

Китайскую Кошку прозвали так за картину, которая висит у них в прихожей. Китаец в синих штанах гладит толстую серую кошку. Кошка похожа на воздушный шар – такая она гладкая и круглая. Кажется, вот-вот взлетит! А рядом еще один китаец сидит. Борода у него как спутанный шпагат, и глаза закрыты.

А на самом деле Китайскую Кошку зовут Оля Шаргородская.

Рерих ходит по двору и смотрит на ее окна, как маленький мальчик на фотоаппарат, откуда должна птичка вылететь. Я до самой школы эту несуществующую птичку подстерегал. Но она так и не вылетела. Наверное, нравится ей в фотоаппарате сидеть.

Из окон Китайской Кошки слышится классическая музыка. Наш двор теперь как консерватория. А Китайская Кошка – будущий гений. Бах, Моцарт, Гендель – вот с кем она теперь дружит…

Через несколько дней мы увидели, как она тащила домой пюпитр. А гордости было – словно не пюпитр, а магнитофон «Грюндиг».

– Где стулья бархатные? – закричал Петька Лукин. – Где красные бархатные стулья для музыковедов и театралов?

Когда она начинала пиликать, весь двор сходился под окнами и помирал со смеху. Петька Лукин забирался на дерево и вел оттуда репортаж, как комментатор с футбольного матча.

– Внимание! – орал он. – Величайшее событие в музыкальной жизни планеты! Китайская Кошка готовит скрипку и ноты! Мир застывает в восхищенном ожидании… Да… Богат репертуар юного дарования. Что она выберет? Песню про зайца или про сороку, которую так неосторожно слопала рыжая лиса? Итак, тише… Тише, вы! Она подносит к подбородку скрипку… Взмах смычка – и польются божественные звуки… Но кто?… – Тут Петька в гневе вскидывал руки и чуть не падал с дерева. – Кто смущает гения? Кто смеет? А-а… Она закрывает окно… Эй! Олька! Открой! Все равно слышно. Жалко, что ли?

Петька слез с дерева. Мы шатались от смеха, обнимали скамейки, и только Рерих стоял в сторонке с видом человека, потерявшего кошелек.

Но один раз Китайская Кошка приблизилась к нам. Мы с Рерихом сидели на скамейке и вырезали свои инициалы. Хотелось, чтобы осталась о нас память. Желтые листья кружились вокруг нас, случайный луч солнца упал на скамейку и тут же словно провалился под землю. Это сизая туча с огромным носом проглотила солнце, как таблетку. То ли будет дождь, то ли нет? И Китайская Кошка появилась неожиданно. Белые волосы вокруг головы шевелятся, папка со скрипичным ключом, белые гольфы, плащ белый и только футляр, где скрипка лежит, черный.