Луиза Олкотт - Под сиренью

— Спасибо тебе. Но я знаю, что тяжелая.

— Сиди, — сказал Бэн.

На дороге послышалось какое-то пение с акцентом. Узнав его, Бэн снял шляпу.

— Едь домой одна. И не обращай на него внимания!

— Прекрасно. Ты убегаешь под дождем, оставляя женщину растерянной? — съязвил Пэт, подходя к Герцогу, который своим римским носом учуял Бэна.

— Тебе Билли рассказал о нас? — спросила Бэб.

— Конечно. Сквайр послал меня за вами. Я остановился здесь лишь для того, чтобы закурить трубку.

— Не хочешь — не вези. Я приду, как смогу, — ответил Бэн.

— И не буду. Ты живенький. Но четыре ноги все же лучше, чем две.

Бэб хотела убедить Бэна переступить через свою гордость ради того, чтобы их доставили домой.

В итоге Пэт повез Бэб в экипаже. Они и догадаться не могли о том, что Бэн, мастерски прицепившись к экипажу сзади, ехал, да еще и строил гримасы.

У въездных ворот Бэн спрыгнул, чтобы прибежать первым. Таким образом Пэт мог только сжимать кулаки, после того как привез Бэб.

Мисс Селия первая заметила перемену в поведении Бэна, который лежал на диване и не находил себе иного занятия, кроме как наблюдать за тем, что делают другие люди. Бэн казался веселее, когда читал, поскольку в этот момент забывал о своих горестях. Но когда его обязанности были выполнены, он возвращался в свою комнату.

— Торни, что произошло с Бэном? — спросила мисс Селия однажды, когда они с братом были одни во время — как они называли — «прогулки под сиренью».

— Беспокоится о Санчо, полагаю. Говорю тебе — лучше б эта собака никогда и на свет не рождалась! Его исчезновение просто испортило Бэна. Нисколечко веселья в нем не осталось. И что бы я ни делал — его ничто не радует. — Торни очень экспрессивно выражал свои мысли.

— Мне интересно, что у него на уме? Он ведет себя так, будто скрывает горе, о котором не смеет рассказать. Ты с ним говорил об этом? — спросила мисс Селия. Казалось, что ей известно о какой-то неприятности, но она не хочет об этом говорить.

— О да. Я расспрашиваю его, но он сердится. И мне приходится оставлять его в покое. Может, его тянет сбежать обратно в цирк? Но я не думаю. Бэн вовсе не подлец. Вот почему он мне нравится.

— Ты когда-нибудь замечал, чтобы он поступал подло или обманывал? — спросила Селия, понижая голос.

— Нет. Он самый честный из всех, кого я видел. Иногда Бэн бывает грубоват, но он не хочет никого обидеть и старается быть джентльменом. Раньше он не видел такого, как здесь, и все ему ново.

— О, Торни, из трех павлинов ты — самый лучший! — засмеялась мисс Селия.

— А из двух обезьян Бэн — самая большая. Никогда не знаешь, где ему хорошо и когда он счастлив! — произнес юный джентльмен, положив паука на книжную страничку, будто недовольного Бэна.

— Иди сюда. Я тебе скажу, что меня волнует. Никому другому я об этом говорить не хочу, но чувствую себя абсолютно беспомощной. И мне даже кажется, что у тебя получится решить эту проблему лучше, чем у меня.

Торни был заинтригован таким развитием событий. Он подошел и сел на стул у ног сестры, когда та тихо прошептала:

— У меня пропали деньги из шкафа. И я боюсь, что Бэн мог их взять.

— Но шкаф всегда заперт, и ты прячешь ключи в маленькой комнате?

— Однако деньги исчезли, хотя ключи были все время на месте.

— Но почему ты думаешь, что это он, а не Миранда, Кати или я?

— Потому что вам троим я доверяю, как себе. Я знаю девочек многие годы. А насчет тебя — ты ведь знаешь, что все мое — это и твое тоже.

— А все мое — это твое. Но Селия, как он мог такое сделать? Он не умеет открывать замки. Я это знаю, так как он не смог открыть мой письменный стол.

— Я никогда не думала, что это возможно, до сегодняшнего дня. Когда вы сегодня играли в мяч, он мастерски кувыркнулся. Ты его похвалил, а он сказал, что еще не такое умеет — даже по трубе лазить.

— Ну и что?

— Возле окна в ту комнату есть дерево. Бэн мог легко туда проникнуть. Я не хочу об этом думать. Торни, ради его блага — я должна перестать так думать. Но если он планирует убежать, деньги были бы ему очень кстати. И он может думать, что это его собственные. Ты же знаешь — он просил меня положить его зарплату в банк. И я положила. Может, он не захотел прийти ко мне за ней потому, что не смог привести достойную причину, почему это дело не терпит отлагательства. Я так обеспокоена! Не знаю, что делать.

Торни обнял сестру, будто пытаясь отогнать от нее все напасти.

— Не расстраивайся, Селия, дорогая. Оставь это мне. Я накажу его — этого маленького неблагодарного бродягу!