Луиза Олкотт - Юность Розы

— Полно, выбери Арчи, и все разрешится мирно и счастливо. Прислушайся к моему совету, — заключил старый заговорщик на правах более опытного брата.

— Я подумаю, но только помни, Мэк, ни слова сестрам. Мы, два старых дурака, обсуждаем сватовство слишком рано, но я очень рад, что мог с кем-то поделиться своими тревогами.

— Ладно, положись на меня. Ни полслова даже Джейн, — ответил Мэк-старший, от души пожав руку брату.

— Это что, гнездо заговорщиков? Вы что, вступили в масонскую ложу и обмениваетесь тайными жестами? — в дверях неожиданно раздался веселый голос.

Роза улыбалась и с удивлением рассматривала своих дядюшек, которые, держась за руки, перешептывались и покачивали головами с самым таинственным видом. Оба вздрогнули, как школьники, застигнутые врасплох за какой-то шалостью. Они выглядели такими виноватыми, что девушке стало их жалко. В своей невинности она вообразила, что братья, уединившись по случаю, ударились в сентиментальные воспоминания, и поспешно прибавила, не переступая порога:

— Женщины, конечно, сюда не допускаются, но вас обоих требуют к нам. Тетушка Изобилие желает, чтобы мы устроили старинный контрданс, и я приглашаю на него дядю Мэка. Я избрала вас, сэр, потому, что вы умеете его танцевать по всем правилам. Пожалуйста, пойдемте, а Фиби ждет вас, дядя Алек. Вы знаете, она несколько застенчива, но с вами будет чувствовать себя уверенней.

— С превеликим удовольствием! — оба джентльмена последовали за ней с большой готовностью.

Роза была в восторге, потому что действительно все фигуры удались отлично, и кавалер ее исполнил все тонкости контрданса без малейшей ошибки. По окончании каждой фигуры она приостанавливалась, чтобы дать ему перевести дух, потому что упитанный дядя Мэк, взявшись за дело, готов был довести его до конца или умереть и безропотно оттанцевал бы себе ноги, если бы она этого пожелала.

Прислонясь к стене, со спустившимися на глаза волосами, Мэк-младший с каким-то почтительным удивлением глядел на гимнастические упражнения своего родителя.

— Ну-ка, мальчуган, иди теперь ты станцуй. Роза свежа, как маргаритка; нас, стариков, хватает ненадолго, занимай мое место! — сказал ему отец, отдуваясь и вытирая раскрасневшееся, как пион, лицо.

— Нет, благодарю вас, я не выношу подобных вещей. Я с удовольствием побегаю с вами взапуски вокруг галереи, кузина, но эта духота и толкотня выше моих сил, — грубо ответил Мэк и отвернулся к открытому окну, будто собираясь совершить побег.

— Вы не производите впечатления хрупкого создания. Что же мне, оставить гостей и носиться с вами при лунном свете? К тому же сегодня ночь слишком холодна, чтобы бегать в этом легком платье! — Роза обмахивалась веером, совершенно не сердясь на отказ Мэка, она привыкла к его манерам, и они забавляли ее.

— Это вполовину менее вредно, чем вся эта пыль, газ, жар и шум. Из чего, вы полагаете, состоят наши легкие? — спросил Мэк, готовый начать научную дискуссию.

— Я знала это, но забыла. Теперь я так занята другими вещами, что совсем забросила занятия, которыми увлекалась лет пять-шесть тому назад, — засмеялась она.

— А это было славное время! Долго вы будете заниматься всеми этими глупостями, Роза? — поинтересовался кузен, неодобрительно глядя на танцующих.

— Думаю, месяца три.

— Тогда прощайте до Нового года, — и Мэк исчез за портьерой.

— Роза, друг мой! Ты непременно должна взять в руки этого малого, пока он не сделался совсем медведем. С тех пор как вы уехали, он жил только своими книгами, так что мы совсем рукой на нег о мах нули. Только мать ворча ла по повод у его манер. Пообтеши его немного, прошу тебя. Ему давно пора оставить свои глупые замашки и обнаружить все то хорошее, что скрывается за его угловатостью, — дядя Мэк постарался сгладить грубость сына.

— Я знаю, какая у этого каштана сердцевина, поэтому мне нет дела до его колючек, а вот другие могут не знать. Я возьму его в руки и превращу в гордость семьи, — охотно ответила Роза.

— Возьми за образец Арчи. Он редкий молодой человек, и будет счастлива та девушка, которой он достанется, уверяю тебя, — дядя Мэк не оставлял мечты об этом сватовстве и полагал, что сделал очень тонкое замечание.

— О боже мой, как я устала! — воскликнула Роза, опускаясь в кресло, когда последняя карета отъехала от подъезда около двух часов пополуночи.

— Каково теперь ваше мнение обо всем этом, мисс Кэмпбелл? — спросил доктор, в первый раз называя ее тем именем, которое в сегодняшний вечер так часто звучало.