Луиза Олкотт - Юность Розы

— Вы чему-нибудь учитесь?

— Ну, у меня на столе полно красивых, толстых, солидных юридических книг. Я раскрываю их, когда удовольствия надоедают мне или когда родня бранится. Но думаю, в нынешнем году я как следует выучу только понятие «алиби», — плутовская улыбка в глазах Чарли ясно показывала, что он не прочь иногда воспользоваться этой частью своих юридических знаний.

— В таком случае, что же вы делаете?

— Я наслаждаюсь жизнью, мой прекрасный проповедник! Вот, например, недавно я сыграл в домашнем спектакле с таким оглушительным успехом, что всерьез подумываю избрать своей профессией сцену.

— В самом деле? — воскликнула Роза с испугом.

— Отчего же нет? Если я должен трудиться, чем же этот труд хуже любого другого?

— Для этого необходим большой талант, которым вы не обладаете. С талантом можно чего-то добиться, а без него лучше и не думать о театре.

— Вот так просто взяли и погасили восходящую звезду сцены! У Мэка нет и проблеска таланта, между тем вы восхищаетесь его стараниями стать доктором медицины, — Чарли был явно задет словами кузины.

— Во всяком случае, эта профессия достойна уважения. Уж лучше быть второразрядным врачом, чем второразрядным актером. Впрочем, я убеждена, что вы о театре заговорили только для того, чтобы подразнить меня.

— Точно. Я всегда прибегаю к этому чудодейственному средству, когда мне начинают читать нотации. Дядя Мэк бледнеет, тетки в ужасе вздымают руки к небу — словом, всеми овладевает паника. После этого я великодушно обещаю не позорить семью, и в порыве благодарности эти простые души исполняют любое мое желание. Мир восстанавливается, и я продолжаю делать все, что мне заблагорассудится.

— Когда-то вы точно так же пугали мать, что уйдете в море, если она противилась вашим желаниям. В этом отношении вы остались тем же, а в других очень изменились. Прежде у вас были грандиозные планы и проекты, Чарли, а теперь вы, как говорится, «мастер на все руки — невежда во всем».

— Ребяческий вздор! Я уже поумнел, поэтому считаю бессмысленным уткнуться в одно дело и годами над ним корпеть. Люди, поглощенные одной идеей, двигаются вперед черепашьим шагом, у меня на это не хватает терпения. Это как в сельском хозяйстве: чем больше поле, тем легче его обработать (к тому же и выгоднее). Во всяком случае, таковы мои убеждения, и впредь я намерен руководствоваться только ими.

С этим заявлением Чарли беспечно закинул руки за голову, откинулся назад и начал напевать себе под нос школьную песенку, выражая с ее помощью собственные взгляды на жизнь:

Роза тем временем перебирала стопку фотографий и как раз в эту минуту нашла образ ее любимого святого Франциска.

— Многие святые были людьми одной идеи. При жизни, с мирской точки зрения, они не добились успеха, зато после смерти были канонизированы, — она вгляделась в лицо святого и отложила карточку в сторону.

— Мне нравится вот этот. Замученные, мертвенные лица наводят на меня тоску. А это достойный святой. Он смотрел на вещи просто и легко совершал добро, не стеная о своих грехах и не тыкая людей носом в их пороки, — и Чарли положил красивого святого Мартина рядом с мрачным монахом.

Роза посмотрела на того и на другого и поняла, почему ее двоюродному брату больше понравилась фигура воина с мечом, нежели монаха с распятием. Один отважно ехал по жизни на своей лошади, сопровождаемый верными оруженосцами, облаченный в пурпурный плащ; другой провел свои лучшие дни в лепрозории, ухаживая за прокаженными, молясь за покойников и умирающих. Контраст был велик. Пристально глядя на рыцаря, девушка задумчиво промолвила:

— Ваш, конечно, красивее. Но все его добрые дела заключались лишь в том, что он однажды отдал половину своего плаща нищему. Святой Франциск посвятил себя благотворительности именно тогда, когда жизнь его была полна искушений. Он служил Богу в страшном месте, не требуя награды за свои труды. Пусть он выглядит изможденным и старым, я его ни на кого не променяю! А вы можете забрать себе вашего веселого святого Мартина, если хотите.

— Нет, благодарю вас, святые не по моей части. Лучше подарите мне этого златокудрого ангела в голубом одеянии. Она будет моей Мадонной, и я буду молиться ей, как добрый христианин, — Чарли рассматривал прелестное лицо с печальными глазами и лилией в руках.