Юрий Дьяконов - ...Для того, чтобы жить

Заведующий школой был ужасно расстроен. И было от чего. Еще в начале июня четверо кровельщиков отремонтировали крышу, а когда хотели уже приниматься за окраску, их неожиданно перевели на другой объект, пообещав вернуть через неделю. Но прошли июнь, июль, а крыша все еще оставалась некрашеной. Хлопоты его и Тимоши ни к чему не привели.

Наверно, уже в сотый раз Илья Андреевич возмущенно говорил инспектору наробраза по телефону:

— … Нет. Вы понимаете, что это будет? Мы столько денег ухлопали на штукатурку второго этажа… Вот-вот польют дожди. Значит, все снова потечет, посыплется на нашу голову!.. Зачем же мы ремонтировали?!.

Дверь канцелярии была открыта. Ванька Руль, Сенька Явор, Абдул Бинеев, Толька Феодал, Ленька Семин и Олег Курганов, топтавшиеся в коридоре, слышали весь разговор.

— Ну чего еще ждать?! — сказал Ванька. — Давай, Олег.

Олег подмигнул друзьям, пригладил волосы и вошел.

— Это черт знает что! — сказал заведующий, бросив трубку на рычаг. — Придется идти в горком партии!

— Не надо в горком, Илья Андреевич, — тихо сказал Олег.

— То есть как это — не надо?! — будто продолжая спор по телефону, возмутился заведующий. — Ты зачем, Курганов?

— Я пришел сказать, чтобы вы… не волновались.

— Хорошенькое дело! Столько денег, столько труда!.. Тебе что же, своего труда не жалко? Потечет крыша…

— Не потечет, — уверенно ответил Олег. — Я потому и…

— Как это — не потечет?! Не грунтована, не крашена…

— И грунтована, и крашена, — настаивал Олег.

— Кто же и когда это сделал? — удивленный его настойчивостью, насмешливо спросил заведующий.

— Мы, Илья Андреевич. И загрунтовали ее, и покрасили.

— Что?.. Крышу?.. Вы сами?! — заведующий медленно опустился в кресло. — Вы… Курганов, вы с ума сошли!.. Вы же могли разбиться насмерть!

Из сгрудившихся на пороге канцелярии ребят подался вперед Ленька Семин:

— Не бойтесь, Илья Андреевич! У нас такая техника безопасности была, что не упадешь!

— Мы на веревках к трубе привязанные работали! — гордо разъяснил Сенька Явор.

Илья Андреевич вскочил и закричал в окно:

— Тимофей! Неси сюда все ключи!..

Со связкой ключей вошел обеспокоенный Тимоша.

— Сейчас же открой чердак! — приказал заведующий, и вслед за Тимошей, торопясь, полез по стремянке.

Илья Андреевич выглянул в слуховое окно и замер. Только дней десять назад он смотрел отсюда и видел прямоугольники новых листов железа, покрытые зловещими пятнами ржавчины. А теперь не было ни старых, ни новых листов. Вся круто спускающаяся вниз громада крыши, расчерченная четкими линиями гребешков, была залита темно-красным суриком, блестевшим на солнце.

Он перебежал ко второму, к третьему слуховому окну — везде была та же картина. Прочная пленка сурика надежно укрыла железные листы от будущих снегов и ливней…

Илья Андреевич хотел все-таки хорошенько отругать Олега и его компанию за самовольное и, главное, очень уж опасное предприятие. Но когда снова вошел в канцелярию, посмотрел на чуть смущенные, настороженные и все же гордые лица мальчишек, ожидающих оценки своего труда, все заготовленные слова-упреки, слова-предостережения показались ему лишними и несправедливыми. Он вздохнул и сказал просто:

— Ну что ж, ребята. Все живы-здоровы… Говорят, победителей не судят… Спасибо вам. Большущее, важное дело вы сделали. Нужно очень крепко любить свою школу, чтобы совершить такое… Но, дорогие мои верхолазы, — он погрозил им пальцем, — на крышу больше ни ногой!

— Мы и не полезем, Илья Андреевич! — улыбаясь, ответил Олег. — Каждую щелочку замазали, закрасили. Теперь туда два года можно и не заглядывать.

— Ну, ладно, — сказал заведующий, — берите стулья, придвигайтесь поближе да расскажите, как вам удалось такое большое дело провернуть в тайне…

Слушая рассказ ребят о том, как они открыли забитые двери на чердак и в подвал, а затем поставили свои хитроумные и незаметные запоры, Тимоша, сидевший у двери, не выдержал:

— А як же ти бочки з пидвалу тягалы? Я и то не пидниму один.

— Мы их и не выносили. Они и сейчас в подвале, — сказал Иван.

— Брехня! — возмутился Тимоша. — Раз войду — бочки есть. Другой раз войду — вже нема!

— Вы не сердитесь, дядя Тимоша, — поднялся Олег. — Мы просто чуть подвигали бочки с олифой и краской в сторону и, как шапку-невидимку, надевали на них пустые бочки больших размеров, на которых было написано «ПОРОЖНЯ», и вы думали, что они исчезли… А когда мы снимали пустые бочки, вы видели и олифу, и краску снова на месте.