Юрий Дьяконов - ...Для того, чтобы жить

Труднее всех испытание далось Леньке. Стиснув зубы, решив лучше разбиться, но не отстать от товарищей, он, как в полусне, преодолел препятствие и снова повернулся лицом к провалу.

— Хватит! Слезай! — закричал ему Иван.

— А я думал, еще раз идти надо, — смущенно оправдывался Ленька, спустившись вниз.

— Сегодня не надо, — сказал Олег. — Но дня три тут потренироваться придется. Зато будем знать, что после, на высоте, голова не закружится…

Отчет для наробраза был почти готов. Нужно было только для сравнения указать данные об успеваемости за прошлые годы. Илья Андреевич поискал в столе, в шкафу. Нужной папки там не было. «Наверно, секретарь ее уже в архив положила», — подумал он. Дернул дверь в пристройку — заперта. И ключа нет. «Этого еще не хватало!» — начал сердиться заведующий и, увидев в окно проходившего по двору Тимошу, позвал его к себе…

Высокая узкая деревянная пристройка, примыкающая к северному крылу здания, была, по существу, крытой лестницей, которая соединяла оба этажа и служила запасным выходом на случай пожара. Лестница имела четыре площадки, на которых, за неимением другого места, хранились стопки старых классных журналов, каких-то бумаг, контрольных работ, висели географические карты, таблицы и другие учебные пособия.

— Ты не брал ключ от этой двери?

— На шо вин мени, Илья Андреевич? — удивился Тимоша.

— А папку такую, синюю, с коричневыми завязками, не видал? Может, там она? — Заведующий еще подергал дверь в пристройку. — Странно. Я ее будто не запирал. Секретарь уже третий день в отпуске… И куда это ключ запропастился?

— Папки той не бачив. А колы вона там, так я того, зараз, лом принесу, — с готовностью ответил Тимоша.

— Ну что ты! Двери только покрасили, а ты ломом… Ладно. Обойдусь как-нибудь. Да, может, она и не там…

Но еще больше удивился Илья Андреевич на следующее утро, когда нашел ту самую папку… у себя на подоконнике. Она лежала прямо перед его столом, лишь прикрытая сверху газетой.

— Стареешь, товарищ, — с упреком сказал себе заведующий, — уже под носом у себя не видишь… Нехорошо…

Тому, что у Ильи Андреевича исчезла и загадочным образом появилась папка с бумагами, Тимоша не удивился.

— Подумаешь, папка! — бормотал он, выйдя из кабинета заведующего. — Знав бы он, шо у мене в подвали чинится…

Подвал Тимоши был до отказан забит всевозможными ящиками, коробками, мешками, полными и пустыми бочками. К таре хозяйственный Тимоша питал особую страсть. Пустых бочек от маленьких, пятиведерных, до громадных, ведер на сорок, собралось у него не меньше двух десятков, но расстаться с ними он никак не решался. А чтобы не путаться, он перевернул их вверх дном и на каждой собственноручно написал крупными буквами: «Порожня». Позавчера, проверяя наличие материалов с подвале, он вдруг обнаружил, что исчезла бочка, почти до краев наполненная олифой. Нет. Сама-то бочка не исчезла. Она стояла на прежнем месте. Но была совершенно пуста.

Тимоша протер глаза: неужели мерещится? Потрогал рукой. Стенки бочки, покрытые прозрачным слоем олифы, были сухи. Что за чертовщина?! Подвал закрывал на замок. Ключ у него в кармане. Никто сюда не заходил. А олифы нет… Не высохла, же она за ночь?! А может, еще что пропало? Стал проверять. Так и есть! Нет бочонка с густотертой краской, суриком. Вчера вот тут стоял…

Тимоша так расстроился, что попросил заведующего:

— Пиду трохи поспаты. У глазах мутится.

Часа два крутился на кровати Тимоша, но так и не заснул.

— Что с тобой? — беспокойно спросила сестра.

Ничего он ей не сказал, умылся холодной водой и снова пошел в школу. Спустился в подвал. Снял с бочки крышку…

Господи! Да что за наваждение на него нашло прежде! Вот же она, олифа! Для верности даже палец в нее окунул. Понюхал — олифа! Никакого сомнения… Ну, а как с краской? И бочонок с краской стоял на том же месте, что и вчера.

Тимоша вытер вспотевший лоб. Засмеялся: надо же такому причудиться! Да никуда они отсюда и деться не могли!

Он аккуратно запер подвал. Походил по двору. Зашел в угольный сарай, где когда-то заперли его Уваровы. Полюбовался громадными, чуть не под потолок, горами искрящегося угля, поправил крайнюю поленницу крепких березовых дров. Подмел опавшие листья, прибитые ветром к забору. Но ему не терпелось еще раз посмотреть, убедиться, что все теперь на месте. Поставил метлу в угол и поспешил к школе.

Ноги подкосились. Он так и сел на ближайшую бочку с надписью «Порожня»… Бочек с олифой и краской снова на месте не было. За полчаса, которые он отсутствовал, они будто растворились в воздухе.