Олег Зобнин - Неразлучные друзья

— Мама же! Скорее, скорее!

Мама подошла, дёрнула за бечёвку — кормушка затряслась, и воробьи испуганно перелетели на перила. Миша взял у мамы бечёвку и сам стал прогонять воробьёв. Он делал это так ловко, что воришки-воробьи ни разу не могли сесть на кормушку и вскоре улетели совсем.

Синичка долго не показывалась. Но Мише очень хотелось, чтобы она вернулась, и он терпеливо ждал.

— Прилети, прилети! — шептал он, чуть шевеля губами.

И синичка прилетела. Она опустилась на перила, доверчиво посмотрела на Мишу и спрыгнула на кормушку. Миша очень обрадовался, что синичка его совсем не боится и, наверно, считает своим другом.

— Кушай, кушай! — угощал он гостью.

И синичка, дробно постукивая по фанерке, начала клевать коноплю и теребить сало. В коридоре послышался звонок, и в комнату вошёл Петя.

— Ага! Спорщик!.. Скажешь, синичка не моя? — встретил его Миша и подвёл к балкону.

Петя посмотрел на птичку, шмыгнул носом и сказал:

— Возьми, если твоя.

Миша сразу притих. Не зная, что сказать, он долго стоял, опустив голову, и, наконец подтащив стул к стеклянной двери балкона, посмотрел на Петю:

— А вот и возьму!

Но едва он влез на стул и дотянулся до крючка, чтобы открыть дверь, синичка улетела.

— Разве руками синичку поймаешь! — засмеялся Петя. — Эх, ты… Хочешь, я тебе у брата западню выпрошу?

— Не надо мне твоей западни!.. — обиделся Миша.

Прошло три дня. Синичка каждое утро прилетала на балкон поклевать вкусной конопли, полакомиться салом. Миша очень привык к своей маленькой знакомой, скучал, когда она долго не прилетала, волновался, замечая помятые пёрышки в её крыльях… Это была настоящая дружба. И вот однажды, возвращаясь с прогулки, Миша принёс домой западню.

— Зачем тебе эта ловушка? — спросила мама.

— Я хочу, чтоб синичка была моя.

— Но ведь она и так твоя.

— Нет! А я хочу, чтоб она была совсем моя.

— Это очень плохо, Миша. Птицы должны жить на воле. Они ловят разных червяков, букашек, которые губят деревья… Птицы — наши помощники.

Миша поставил западню под кровать, но, когда мама ушла, достал её и вынес на балкон.

Едва он закрыл за собой дверь, как тут же прилетела синичка. Она, как всегда, пропела: «Чир! Чир! Тарара!» — и, увидев за стеклом Мишу, доверчиво прыгнула в западню. Стук! Хлопнула дверца, и синичка забилась, заметалась в клетке.

Миша живо выскочил на балкон и принёс западню в комнату. Приоткрыв дверцу, он просунул в клетку руку и хотел взять синичку, но синичка больно клюнула его и забилась в дальний угол. Миша поморщился от боли, поставил клетку на тумбочку и побежал за Петей.

Когда они пришли с Петей, клетка валялась на полу, дверца была открыта — птичка исчезла.

На табуретке около тумбочки сидел Тимошка и, умываясь, смахивал с усатой морды жёлтые пёрышки…

В комнату вошла мама, увидела на полу раскрытую клетку, сытую морду Тимошки, догадалась обо всём и строго посмотрела Мише в глаза.

— Мамочка! Это Тимошка… Это он съел синичку. Он виноват!..

Миша уткнулся маме в колени и горько заплакал.