Игорь Минутко - Лето в Жемчужине

«20 июня.

Вовка уже ходит. Правда, прихрамывает немного. Погода опять портится. Дождя нет, но пасмурно. Сказал папе по секрету об «Альбатросе» и путешествии. Обещана поддержка. Папа у меня все понимает. В саду у бабушки Нюры созрела малина. Не сорву ни одной ягодки.

Федя обещал завтра взять с собой в поездку по фермам. Федя замечательный человек».

Написав все это, Витя спрятал дневник в свой чемодан и лег спать.

Но не спалось.

И Витя стал думать о Феде.

Вот если попробовать выделить главную черту характера каждого человека, наверно, не у всякого ее сразу различишь. А у Феди — сразу. Он очень любит животных. Он часто приходит к Витиному папе — они подружились: вместе ходят купаться, на рыбалку, подолгу играют в шахматы. И всегда Федя рассказывает о коровах, овцах, каких-то прививках, о породах свиней, которые особенно быстро растут в здешних местах. Слушать Федю очень интересно: коровы, свиньи, овцы в его рассказах похожи на людей — у них свои переживания, радости, ошибки. Федя рассказывает, а сам волнуется, ершит рукой волосы, глаза у него быстрые, и весь он возбужден, будто чего-то недоделал.

— Настоящий парень, — говорит о нем папа. — И счастливый — любимое дело в жизни нашел.

Мама молчит, хмурит брови. Похоже, профессия зоотехника ей не по душе.

Федя очень видный: лицо решительное, с крупными резкими чертами, светлые волосы падают на лоб. И сильный — настоящий богатырь. Витя видел его несколько раз на речке, когда купались вместе. Мускулы, как у настоящего борца — катаются шарами под загорелой кожей.

«Надо мне штангой с осени заняться», — подумал Витя уже в полусне.

За стеклами террасы было тихо и светло — полная луна висела в небе, и казалось, что она сидит на макушке липы.

Рано утром у плетня заржал Пепел.

«Приехал!» — Витя выскочил на двор. Он давно встал, позавтракал и с нетерпением ждал Федю.

— Доброе утро! — закричал Витя.

— Доброе утро, — сказал Федя, подергивая вожжи, Пепел нервно перебирал передними ногами. — Садись.

— Мы сейчас куда? — спросил Витя, устраиваясь в телеге рядом с Федей.

— Поедем на Звянковскую ферму. Пеструха там захворала, — вздохнул Федя. — Давай, Пепел, в Звянковку!

Пепел тряхнул гривой, покосился фиолетовым глазом и побежал рысью.

Выехали из Жемчужины. По бокам дороги гнулась под ветром рожь. Она теперь была желтой, с налившимися колосьями, которые раскачивались, клонились вниз, будто клевали что-то. День был серенький; сквозь белесую пелену, задернувшую небо, было видно солнце, похожее на яичный желток.

Потом солнце совсем исчезло в серой хмари; начал накрапывать редкий дождик.

— Накройся. — Федя протянул Вите брезентовую накидку.

Хорошо ехать в дождь под брезентом, когда тяжелые капли стучат над самой головой, покачивает на ухабах, и постепенно все резче и резче начинает пахнуть мокрой теплой землей, рожью, травою.

Цок-цок-цок, — копыта Пепла по дороге. А дождь все шумит, шумит…

— Слышишь? — нарушил молчание Федя.

— Что? — Витя ничего не слышал.

— Птицы, — сказал Федя.

Витя прислушался. Оказывается, не только дождь шумел вокруг — во ржи звучала птичья разноголосица.

— Вот это — слышишь? Щегол, — объяснил Федя. — И чего сюда, глупый, залетел? Это малиновка тренькает. А вот — скворцы спорят. Букашек всяких во ржи собирают. Полезная птица. Вон! Вон! — Федя показал рукой в серое небо. — Жаворонок. Видишь, по прямой высоту набирает. А это песня его. Жизнь славит. И свою подругу.

Дальше ехали молча — слушали птиц.

Дождь перестал; показалось солнышко, и все засверкало вокруг — как будто драгоценные камни были рассыпаны в полях, на кустарнике, который рос по бокам дороги.

Вынырнули из-за пригорка старые седые ветлы, которые росли на околице деревни; за ними — соломенные крыши Звянковки.

Въехали в деревню, и Федя сказал:

— Давай, Пепел, к коровнику.

Пепел повернул к длинному сараю под белой шиферной крышей, который виднелся чуть в стороне — за последними избами, у оврага.

В сарае было полутемно и пусто. Только в одном стойле вокруг большой пегой коровы толпились люди, что-то горячо обсуждали.

— Федор Иванович! — кинулась к Феде женщина в белом халате. — Наконец-то!

«Вот это да! — подумал Витя. — Федор Иванович! Даже я зову его просто Федей. А женщина уже пожилая».

Около коровы было еще трое доярок и дед в старом длинном пиджаке.

— Мы вас так ждали, Федор Иванович! — сказала одна доярка, совсем молоденькая девушка, и стрельнула в Федю лукавыми глазами. А Витя смутился.