Михаэль Энде - Джим-кнопка и Лукас-машинист

И вот наконец они появились. Уже задолго до их появления улицы огласились приветственными криками из сотен тысяч ртов. Эмме пришлось ехать медленно, потому что вконец ослабевшая драконша тащилась на привязи, едва переставляя лапы. Джим с Лукасом стояли в кабине и махали из окошек направо и налево. Дети сидели на крыше, а посередке стояла Ли Си, маленькая принцесса.

Время от времени ее было почти не видно в облаках цветов, которыми миндальцы то и дело осыпали прибывших из каждого окна четырехэтажных домов. А те, что запрудили улицы, размахивали бумажными флажками, подбрасывали в воздух свои круглые шляпы и кричали «Ура!», «Браво!», «Виват!» и все такое, что обычно кричат в Миндалии по подобному поводу.

Кстати сказать, в магазинах целый день можно было брать бесплатно все, что угодно. Потому что в столь радостный день никому не хотелось зарабатывать деньги, а наоборот, все желали делать друг другу подарки. Так принято у миндальцев, когда они особенно счастливы.

Позади драконши – разумеется, на почтительном расстоянии – постепенно образовалось шествие из поющих и смеющихся миндальцев, которые так растанцевались, что их косички вертелись, словно пропеллеры. И чем ближе подъезжал локомотив к царскому дворцу, тем длиннее становилась эта праздничная процессия.

Площадь перед дворцом была до отказа заполнена ликующими людьми. А когда Эмма наконец остановилась перед девяноста девятью серебряными ступенями, огромные двери из эбенового дерева распахнулись, и вниз по лестнице поспешил царь в развевающихся одеждах. Сзади него виднелся Пинг Понг, который, чтобы не отстать, крепко держался за кончик царского плаща.

– Ли Си! – воскликнул царь. – Моя дорогая малышка Ли Си!

– Отец! – крикнула Ли Си, и легко спрыгнула с крыши кабины прямо на землю. Царь подхватил ее на руки, прижал к себе и осыпал бесчисленными поцелуями. Все миндальцы на площади расчувствовались, стали вздыхать и вытирать влажные от умиления глаза.

Тем временем Лукас и Джим поздоровались с малышом Пинг Понгом и подивились его раззолоченому халату. Пинг Понг объяснил им, что он произведен в главбонзы вместо отправленного в отставку господина И Тэ Дэ, и друзья от всей души поздравили его.

Когда царь, наконец, закончил церемонию приветствия своей дочери, он повернулся к Джиму и Лукасу и заключил их в объятья. От радости он едва мог говорить. Потом царь за руку перездоровался со всей детворой и сказал:

– Теперь заходите, мои дорогие, и подкрепитесь хорошим завтраком. Вы, наверняка, очень проголодались и устали. Каждый из вас может пожелать свою самую любимую еду.

Он уже хотел было повернуться, чтобы отвести гостей во дворец, как вдруг Пинг Понг схватил его за рукав и что-то зашептал, незаметно указывая большим пальчиком на Эмму.

– Верно! – сконфуженно спохватился царь. – И как это я мог забыть такое!

Он сделал знак эбеновым дверям. Там сейчас же появились двое стражников. Один держал в руках большую звезду из чистого золота величиной с тарелку для супа.

Другой нес, словно мантию, огромную ленту, прикрепленную к звезде. Она была из голубого шелка с надписью, вышитой серебряными буквами:

А на звезде было выгравировано следующее:

А на обороте стояло:

И тут царь произнес такую речь:

– Дорогая Эмма! Сегодня на всем свете нет человека счастливее меня, потому что нашлась моя маленькая дочурка. По твоему израненному лицу я вижу, что ты претерпела большие опасности и вынесла суровые битвы. Как маленький знак моей большой благодарности я хотел бы вручить тебе этот орден. Я поручил моим придворным золотых дел мастерам изготовить его на случай вашего счастливого возвращения. Не знаю, много ли значат ордена для локомотивов. Но мне так хочется, чтобы в дальнейшем все видели, что ты – особенный локомотив. Поэтому бери его и носи!

Стражники повесили на Эмму орден с лентой, и тысячи миндальцев разразилась приветственными кличами.

Тем временем Пинг Понг, который от волнения то подпрыгивал на месте, то носился вокруг, и ни на минутку не мог успокоиться, послал за главным придворным смотрителем царского парка и приказал передать, чтобы тот немедленно явился со своими помощниками за драконшей. Едва миновала церемония вручения ордена, как тот прибыл с шестью силачами-работниками и гигантских размеров клеткой на колесах, которую везла четверка лошадей. Драконша была настолько обескуражена, что, как только Лукас снял с нее цепи, не сопротивляясь, забралась внутрь. Когда повозка укатила прочь, Лукас спросил: