Аким Некрасов - Енот, нутрията и другие зверята

Приходилось верить сыну: не мог же он сочинить всё это. Но почему в литературе о животных ничего подобного я не встречал? На всякий случай я просмотрел имеющиеся у меня пособия и справочники о птицах. Много авторов — учёных натуралистов — писало о повадках деревенских ласточек, но нигде не упоминалось о том, что они привязывают птенцов.

— Идём посмотрим, — предложил я сыну.

И вот мы на плантации, под навесом сторожки. Мы — это первооткрыватель Костя и два эксперта: я и дед Лукьян. Костя взобрался на табуретку, достал молодую ласточку и, положив на ладонь, торжествующе посмотрел на нас. Птенец действительно был привязан в несколько узелков, составлявших возле ножки как бы цепочку.

— Касатушки вы мои! — умилился дед Лукьян. — Ростом с ноготок, а до чего умны! Надо ж додуматься — привязать детёнышей, а? Мне-то и невдомёк было заглянуть: почитай, уж лет пять, как не боле, прижились у меня касатушки-то…

Я взгромоздился на табуретку, внимательно осмотрел привязанных птенцов по одному, заглянул в гнездо.

— Поздравляю, Костя, с открытием! — торжественно провозгласил я, спустившись.

Костя был вне себя от горделивой радости. По пути домой у него только и разговору было, что про ласточек.

«Да, много ещё вокруг нас нераскрытых тайн природы, — подумал я. — Деревенская ласточка — спутник, друг человека. Испокон веков живёт с ним рядом. Казалось, все её повадки давным-давно изучены досконально. И вот тебе, пожалуйста… Птенцы многих птиц в полувзрослом состоянии часто выпадают из гнёзд и гибнут. А птенца ласточки, выпавшего из гнезда, никто не видел. Теперь понятно почему».

В тот же день об открытии Кости стало известно всем станичным ребятишкам. С того же дня увлечение сына наблюдениями над животными превратилось в настоящую страсть.

Рум лежал у крыльца. День угасал. С речки пахло сыростью, со двора — запахами коровника, куриного помёта, кислого хлеба, парного молока. Но ко всем этим привычным запахам примешивался один новый, резкий и неприятный запах — запах дичи, от которого у Рума шерсть на загривке становилась дыбом. Он глухо ворчал, искоса поглядывая в дальний угол двора. Там, невысоко над землёю, на суку яблони, сидело привязанное за ногу страшилище со злыми глазами, острыми сильными когтями и крепким кривым клювом. Глубокая царапина на носу Рума — результат первой встречи с чудовищем, которого принёс хозяин завёрнутым в рубаху.

Но вот из дому вышел Костя с куском мяса. Рум вскочил, забежал вперёд, стал на задние лапы, выпрашивая подачку. Костя обошёл его стороной. Рум обиженно облизнулся и поплёлся следом. Потом вдруг со свирепым лаем помчался к дереву, на котором сидело ушастое чудовище, но благоразумно остановился в отдалении, принял самый страшный вид — вздыбил шерсть на затылке, поставил трубою хвост — и яростно залаял на лупоглазую птицу. Это был филин.

Костя поднёс пленнику кусочек мяса. Тот шарахнулся в сторону, щёлкнул клювом, но подачки не взял.

«Сытый он, что ли?» — пожал плечами Костя, бросил мясо собаке и вернулся в дом.

Филин попал к Косте так. Накануне под вечер продирался он сквозь таловые заросли на берегу речки и услыхал суматошное стрекотание сорок. «Не зря взволновались, — подумал Костя, — надо посмотреть, что там такое», — и повернул на звуки. Скоро вышел он на полянку. С краю её на сухой вершине вербы сидела компания длиннохвостых кумушек и азартно тараторила на всю округу. А под вербой сидел огромный филин и, угрожающе щёлкая клювом, защищался от нападения маленьких птичек. Костя подошёл ближе — птички улетели, сороки застрекотали ещё-азартнее.

«Какая странная птица!» — подумал Костя, остановившись в двух шагах от хищника.

На мальчика смотрели большие золотисто-жёлтые глаза. Над ними, по бокам головы, — две чёрные кисточки перьев. Оперение — ржаво-жёлтое, с чёрными пятнами. Одно, перебитое, крыло филина безжизненно висело, касаясь земли.

Костя шагнул к птице и протянул руку. Филин поднял лапу со страшными когтями, раскрыл крючковатый клюв. Мальчик озадаченно отступил.

«Какой красавец! Что же с ним теперь делать?»

Филин взмахнул здоровым крылом, пытаясь взлететь, потом, волоча перебитое крыло, запрыгал по траве и укрылся в колдобину между корнями вербы.

Костя подошёл к птице, нагнулся. Ему показалось, что её большие жёлтые глаза глянули на него с укоризной. Чувство глубокой жалости сжало Костино сердце. «Погибнет он тут… Возьму домой, буду кормить. А крыло срастётся». Он снял рубашку, накрыл филина и понёс домой…