Корнель Макушинский - Скандал из-за Баси (журнальный вариант)

Наконец они пришли.

Пани Таньска, ни на кого не глядя, даже на этого «дикаря», прижала Басю к своему поседевшему сердцу и громко разрыдалась.

— Ты здесь, ты здесь, деточка! — капали с ее уст слова, облитые слезами.— А я уж думала... О, нехорошая девочка! Я десять раз могла умереть... Ты выросла, только похудела. Я тебя откормлю, если Шот не съест у меня всего... Почему ты плачешь? Покажи мне своего отца! Бася с глазами, полными слез, взяла отца за руку и подвела его к пани Таньской.

— Это бабушка, папа... Бабушка. Самая лучшая на свете.

— Понимаю... Да...- сказал Бзовски и, улыбнувшись, погладил бабушку по лицу.

— Это очень симпатичный человек! — воскликнула бабушка, отирая слезы - Хорошо здоровается.

И, не задумываясь, погладила его по обеим щекам.

— Такой дочери, как у вас,- сказала она громко,- нет больше ни у кого на свете.

— Понимаю... Да...— ответил Бзовски.

— Но сейчас она отдохнет, а я вами займусь!

Бзовски внимательно глянул на нее, спустя секунду посмотрел на Басю, а та улыбнулась. Показывая одним пальцем на пани Таньску, а другим — на отца, она по слогам сказала:

— Бабушка - любит - папочку.

— Умная девочка! - воскликнула пани Таньска, растрогавшись - Это у нее от меня! Почему вы смеетесь, пан Ольшовски?

— Потому что мне весело,— нахально ответил «пан».

Пани Таньска выполнила свое обещание. Бася наконец могла отдохнуть, потому что отец попал в хорошие руки. Старушка занялась им как собственным сыном. Бася объяснила ей до самых мелких подробностей примитивную жизнь Бзовского, и бабушка только улучшила терпеливые методы обогащения этой жизни. Замечательной мыслью был приказ, отданный Шоту. Каждый вечер актер брал книгу и выразительно, четко читал вслух. Бзовски вслушивался в это чтение с явным удовольствием. По едва заметному движению губ было видно, что он неслышным шепотом повторяет крылатые слова.

Шот читал «Пана Тадеуша» прекрасно, с глубоким волнением. Спустя какое-то время Бзовски прикрыл глаза и застыл в неподвижности. Актер, думая, что Бзовски заснул, стал читать тише, потом перестал. В эту же минуту больной открыл глаза и посмотрел на него умоляюще.

Пани Таньска сияла.

— Вы хорошо читаете, пан Шот! — похвалила она — Если у вас пересохнет в горле, можете выпить бокал вина, но только один. И не пытайтесь меня надуть, потому что я пометила ногтем на этикетке и знаю, сколько там, в бутылке.

Однако иногда ее охватывало беспокойство. Бзовски всегда встречал ее улыбкой, но иногда вглядывался в нее со странной настойчивостью. Однажды он робко приблизился к ней и, к ее огромному удивлению, стал быстрыми движениями пальцев ощупывать ее голову, словно хотел поточнее ее измерить.

— Что это могло означать? — спросила она у Баси.

— Не знаю, не знаю,— озабоченно ответила девочка.

Еще удивительнее было то, что Бзовски повторил свои измерения несколько раз. После каждой такой операции он задумывался и тер лоб рукой.

— Кто потерял свою голову, тот ищет чужую,— шепнула пани Таньска сама себе — Бедняга!

Она его очень полюбила. Басю она старательно откармливала и заставляла больше отдыхать.

— Ты сделала больше, чем могла. Отдохни, детка, а я побеседую с твоим отцом.

И она разговаривала с ним целыми часами, успев рассказать терпеливому слушателю только несколько эпизодов из своей жизни.

— Вчера я с ним говорила битых четыре часа,— сказала пани Таньска Ольшовскому.— Раз он это выдержал, значит, поправится. Я его вылечу!

— Только это лошадиные дозы,— ответил Ольшовски, быстро уходя.

Однако никаких видимых перемен с Бзовским не происходило. Из мрака он вышел, но задержался на пороге сознания.

— Какое-нибудь потрясение вытолкнет его за этот порог,— говорили ученые люди.

Никто, впрочем, не знал, что может потрясти эту окаменевшую душу. И никто не мог узнать, что за острый шип сидит в ней глубже всего. Если бы этот шип вырвать сильным, неожиданным движением, может быть, боль пробудила бы этого человека.

— Ох, если бы мама была жива! — сказала Бася.

Наутро она сказала отцу:

— Папочка, сегодня мы пойдем к профессору Сомеру. Понимаешь? Профессор Сомер...

Он вдруг закрыл глаза и снова их открыл. Было заметно, что он совершает какое-то мысленное усилие, а во взгляде его читалось беспокойство. Басе казалось, что неслышным движением губ он повторяет слова «Профессор Сомер». Она внимательно посмотрела на него, но он, как человек, которому что-то не удалось, нетерпеливо махнул рукой. Минуту он стоял неподвижно, потом неожиданно, словно бы оживленный и возбужденный, нервно направился к дверям. Оглянулся — идет ли Бася за ним, и, к ее огромному удивлению, быстро сошел по лестнице. Она взяла его под руку, чтобы перевести через несколько улиц, потому что профессор жил недалеко.