Корнель Макушинский - Скандал из-за Баси (журнальный вариант)

Бася знает обо всем этом. Не понимает только, почему одноклассница назвала подкидышем именно ее. Какая горькая правда таилась в этой насмешке?

Когда она пришла домой, глаза ее были полны слез.

— Что с тобой, Басенька? — спросила обеспокоенная пани Ольшовска.

— Ничего, тетя.

— Но ты ведь не от радости плачешь?

— Разве я плачу? Ох, тетя!

Она втиснула голову в плечо пани Ольшовской, которая начала гладить ее по волосам.

— Что с нашей хорошей девочкой? — сердечно спрашивала пани Ольшовска.— Что случилось?

Со стиснутыми губами и застывшим взглядом она выслушала рассказ Баси.

— Дорогая моя девочка! — проговорила она нежно.— Твоя одноклассница думала, что обидит тебя. Неизвестно, откуда она знает о том, что у тебя нет родителей, что ты сирота. Это глупая девчонка. Если бы ты даже была, как она говорит, подкидышем, если бы ты была несчастным ребенком, ни в коем случае нельзя напоминать о таком несчастье. Но тебя ведь нашли в объятиях мертвой матери.

— Как это было? — спросила Бася не дыша.

До сих пор на эту тему с ней не говорили. Бася знала, что ее родителей унесла смерть, но бросать тень на маленькое сердце, рассказывая о трагедии, никто не хотел. Пан Ольшовски должен был когда-нибудь рассказать ей обо всем — когда-нибудь, когда сердце ее закалится и сможет мужественно перенести кровавую историю несчастья. Но, по-видимому, жадное любопытство людей добралось до Баси, а теперь злая девчонка слепила из ее несчастья ядро и угодила им в ее сердце.

Нани Ольшовска начала рассказывать.

В комнате было сумрачно, а слова впитывались в мрак, как влага в черную ткань. Она рассказывала ей про отца, о котором не было никаких известий с тех пор, как он уехал в экспедицию в южноамериканские джунгли. О матери, отчаявшейся до помутнения рассудка во время путешествия, накануне которого она, видимо, получила ужасное известие из Америки. О пани Будзишовой, доброй женщине, об ошибке благородного страшилища Балицкого, о родственниках, живущих во Франции.

— Остальное ты пережила с нами, дорогая моя девочка. Ты знаешь, как мы тебя любим... Бог нам тебя послал, маленькая, и ты останешься с нами столько, сколько захочешь. У нас с дядей одно сердце, и ты знаешь, что оно не изменится к тебе... Может, ты еще о чем-нибудь хочешь спросить, Басенька?

Бася слушала всей душой, внимательно всматриваясь во мрак, словно бы именно там происходили события, о которых ей рассказывали. Усилием памяти она вызвала восковобледное прекрасное лицо матери. Услышала во мраке отчаянный крик, адский грохот и скрежет. Потом все это стерлось и расплылось.

— О, мамочка...— вздохнула она тихонько и с таким чувством, что пани Ольшовска вздрогнула и прижала ее к себе.

Улыбка

кровавого

Ирода

В глазах Баси, всегда веселых, появилась необычная серьезность! Она словно увяла.

— Удар был слишком внезапным,— сказала пани Оль- шовска мужу.

— Бедненькая,— шепнул он— Надо ее отвлечь и занять чем- нибудь веселым.

Бася, однако, сама нашла себе занятие, воспылав неожиданной любовью к географии. Долгими часами она путешествовала по картам, особенно же полюбила поездки по Латинской Америке.

По джунглям, по каменным пустыням, по лесам, пышущим жаром, по вспененным рекам, в одну ночь переполняющимся мутной водой, вели ее книги, старательно подобранные. Она вылавливала из них все сведения о тех «нечеловеческих землях» и чертила на картах выдуманные дороги. Странные мысли, как тропические бабочки, летали над ее сердцем,

— Она ищет отца по карте,— сказал жене Ольшовски — Сердце у меня разрывается... >

Однажды Бася появилась у него в кабинете.

— Дядя, милый,— сказала она тихонько.— Ты знаешь профессора Сомера? > ЯВ

— Знаменитого географа? Знаю. А почему ты спрашиваешь?

— Ты мог бы написать ему рекомендательное письмо?

— А зачем...— начал Ольшовски, но не закончил — Конечно, детка! — быстро продолжил он.

Со свеженаписанным письмом Бася появилась перед знаменитым ученым. Географ, увидев перед собой хрупкое человеческое существо, наморщил лоб.

Бася подала ему письмо.

— Садитесь, если найдете куда,— сказал он не очень приветливо.

Однако сесть было некуда, так как весь кабинет завален книгами и картами. Если бы наступил конец света и все пропало, пан профессор Сомер, уцелев каким-нибудь чудом, смог бы восстановить весь мир без малейшего труда с помощью своих карт и библиотеки. Так как в этот момент ничто не грозило миру, он занялся чтением письма. Дочитав до половины, он остановился и посмотрел на Басю. Снова начал читать, но уже с большим вниманием. Закончил, снял очки и немного помолчал.