Лора Инглз Уайлдер - У Серебряного озера

Папа заиграл на скрипке, и все хором спели гимн. Преподобный Стюарт, спрятав в карман мамины рецепты, в короткой молитве испросил благословения всем их достойным делам. Затем преподобный Олден прочитал проповедь, после чего все спели под звуки папиной скрипки:

Когда фургон был готов двинуться в путь, преподобный Олден сказал:

— Сегодня в этом новом городке была первая служба. Весной я вернусь, чтобы основать здесь церковь. — И, обращаясь к девочкам, добавил: — И у вас будет воскресная школа. А на будущее Рождество вы все поможете мне устроить елку.

Потом он забрался в фургон и уехал, оставив хозяев ждать и надеяться. Закутавшись в пальто, платки и шарфы, они стояли и смотрели, как фургон уходит на Запад, оставляя на нетронутом снегу следы своих колес. На безоблачном небе сияло холодное солнце, и весь белый свет искрился мириадами крошечных тонких снежинок.

— Как славно было прослушать церковную проповедь в этих краях, — проговорила миссис Боуст сквозь толстый платок, закрывавший ей рот.

— А как называется город, который здесь построят? — спросила Кэрри.

— Разве у него уже есть название? — удивилась Лора.

— Есть, — отвечал папа. — Его назвали Де Смет в честь французского священника, который когда-то здесь жил.

Они вернулись в теплый дом.

— Этот несчастный юноша испортит себе здоровье, — сказала мама о преподобном Стюарте. — Подумать только — он собирается жить здесь совсем один и хочет сам себе готовить еду.

— Он шотландец, — возразил папа, словно это означало, что ничего дурного со Стюартом случиться не может.

— Помните, что я говорил вам о весеннем наплыве поселенцев? — сказал мистер Боуст. — Двое сюда уже явились, а ведь сейчас только начало марта.

— Да, меня это тоже удивило, — согласился папа. — Завтра утром я выезжаю в Брукинс — будь на дворе хоть дождь, хоть зной.

— Сегодня вечером музыки не будет, — объявил за ужином папа. — Надо рано лечь спать, пораньше встать, и послезавтра наш гомстед будет зарегистрирован.

— Это очень хорошо, Чарльз, — сказала мама.

После суматохи, царившей в доме накануне вечером и нынешним утром, в нем снова стало тихо и спокойно. Посуду убрали, Грейс уложили спать, и мама начала готовить папе провизию в дорогу.

— Тише! — вдруг воскликнула Мэри. — Я слышу какие-то голоса.

Лора выглянула в окно. На снегу показались лошади и фургон, полный людей. Один из них что-то крикнул, другой соскочил на землю. Папа вышел ему навстречу, поговорил с ним и вернулся в дом.

— Их там пятеро, Каролина, — сказал он. — Они едут в Гурон.

— Нам некуда их поместить, — отвечала мама.

— Каролина, мы должны устроить их на ночлег. Здесь больше негде переночевать и поесть. Их лошади устали, а сами они молодые и неопытные. По дороге они могут заблудиться и замерзнуть в прерии.

— Ну что ж, Чарльз, тебе лучше знать, — вздохнула мама.

Она приготовила ужин для пятерых незнакомых мужчин. Они заполнили весь дом топотом и громкими голосами, а после ужина свалили свои одеяла на полу возле печки. Несмотря на неубранную за ними посуду, мама велела девочкам ложиться спать.

Было еще рано, но девочки поняли, что им не следует оставаться внизу среди этих чужих людей. Кэрри пошла наверх вслед за Мэри, а Лору мама остановила возле лестницы, дала ей толстую щепку и сказала:

— Засунь ее в щель над щеколдой, чтобы никто не смог открыть дверь, а завтра утром не спускайтесь вниз, пока я вас не позову.

Наутро девочки оставались в постели, хотя солнце давно уже взошло. Снизу доносились голоса незнакомцев и звон посуды.

— Мама не велела нам спускаться, пока она не позовет, — сказала Лора.

— Скорее бы они уехали. Я не люблю чужих, — сказала Кэрри.

— Мы с мамой тоже. Они так долго собираются, потому что ничего не знают и не умеют, — объяснила Лора.

Наконец путники уехали, и за обедом папа сказал, что завтра утром отправится в Брукинс.

— Надо выехать до рассвета, а иначе придется ночевать на морозе.

Вечером явились другие незнакомцы, и на следующий день тоже.

— Неужто у нас теперь не будет ни минуты покоя? — сказала мама.