Евгения Мекшун - Хранители оберегов

– Все в сборе? – прервал Андрей безобидные девичьи размышления о нарядах. Подруги красноречиво промолчали. – Значит, идём, – мальчик поискал в ветках лохматого ото сна воробушка и сделал ему команду тронуться в путь.

– Вернёмся ли? – тихо спросила себя Малинка, последней ступив за границы волшебной поляны.

Первые пятнадцать минут ребята шли совсем не разговаривая друг с другом. Каждый был занят собственными невесёлыми мыслями. Бэлла представляла, каким может быть этот Бер: страшным и уродливым или, наоборот, невидимым, как приведение. Ведь он всё-таки дух. Малинка размышляла над тем, куда делись те дети, которых он к себе заманил, а Андрей обдумывал, как и что им сказать, чтобы Бер никого не наказывал, и на всякий случай прикидывал пути отступления.

Однако октябрь в этом году выдался на удивление тёплым, солнце весело плясало меж полуголых крючковатых ветвей деревьев, игривыми лучиками заглядывая в серьёзные лица детей, пока те, наконец, не смягчились.

– Смотрите, как красиво, – показала Бэлла на расписанные солнечным узором островки тёмно-зелёного подлеска.

– Будто ковёр, – робко улыбнулась Малинка, точно боялась быть весёлой. – Живой. Плывёт за нами, – она придирчиво окинула взглядом чащу: – Хороший лес. Добрый. Дубов-мудрецов много.

– Ты первый раз здесь? – с некоторым удивлением спросил Андрей. Если бы он был таким знатоком леса как Малинка, то уже излазил бы каждый его уголок.

– Нет, конечно. Дальше опушки не бывала. В самую глушь, в сторону берового логова, никому ходить не разрешается. Да и не пойдёт никто.

– Ну и ладно, – быстро перевёл тему Андрей. – Кто-нибудь хочет бутерброд с колбасой? Привал сделаем?

– Давайте! – хлопнула в ладоши Бэлла. Ей очень нравились пикники на свежем воздухе.

Ребята прошагали ещё немного, пока не нашли подходящее для стоянки место. Перекусив в компании стройных тополей, где даже холодные бутерброды, запитые тёплым чаем, показались им необыкновенно вкусными, они снова пустились в дорогу. Не забыли дети и про обережки. Сытые и довольные бельчонок с воробьём, как и прежде, указывали им направление.

– Мы, вроде, к морю идём? Слышите, прибой шумит?– вопросительно посмотрел в небо Андрей, спрашивая ответа у проводника.

– И пахнет чем-то, – потянула носом воздух Бэлла.

Малинка тоже прислушалась:

– Подождите немного, – она подошла к одному из деревьев и коснулась его сначала ладонями, а потом приложила ухо. Закрыв глаза, девочка какое-то время внимала тому, что говорит ей могучее растение, и на лице появилось беспокойство. – Не прибой шумит, – сказала Малинка, оторвавшись. – Это лес шумит. Деревья волнуются потому, что беда там, – указала она туда, куда вёл их Храбрый.

– Тогда правильно мы идём, – сказал Андрей. – Если там беда, то и Бер там, – и не давая девочкам опомниться, он бойко зашагал дальше.

В обществе хранителей оберегов вновь повисло молчание. Только на этот раз развеять его было некому. В предчувствии ненастья Природа затаилась. Не пели птицы, укрылись в свои норки животные, и даже солнце, не найдя на земле радости, подобрало лучики обратно к небу.

– Я тоже запах чувствую, – принюхался Андрей. – Что это?

Бэлла, крепко связанная с обережком, уже давно воспользовалась тонким беличьим обонянием:

– Гарь, – хмуро ответила она. – Лес горит.

– Быть такого не может, – заспорила Малинка. – Деревья-то такое первыми чувствуют. Они бы сказали про пожар.

– И Храбрый пожара никакого не видит, – поддержал Андрей, глянув на землю через обережек с высоты птичьего полёта.

Бэлла неопределённо развела руками, признавая, что могла ошибиться, но вскоре и она и её друзья поняли, что звериное чутье не обмануло. Живой растительный покров и тревожные деревья сменились чёрной выжженной пустошью. Над ней витал едкий запах горечи и печали.

– Мамочка! – спрятала лицо в ладошках Малинка. – Страшно-то как!

Ошарашенные, дети онемели. Они словно пришли на кладбище, где были похоронены растения и животные, где плакала сама Матушка-Природа. Андрей сделал шаг, и пепел издал под ним ужасный, леденящий кровь, хруст. Он разнёсся по оголённому полю как выстрел. Бэлла вздрогнула, а Малинка затряслась и побледнела. В ответ на их потревоживший мёртвый покой этого места звук раздался оглушительный рёв медведя.